Гуманитарные ведомости. Выпуск 3(31) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (31), октябрь 2019 г. 220 неопозитивизме (исходящем от Венского кружка), отчасти в философии языка и аналитической философии и, наконец, в радикальном конструктивизме и прагматизме наших дней» [13, с. 84]. Если реконструировать античную философию на уровне Платона и Аристотеля, то будет видно, что та культура, в недрах которой и появилась впервые философия как школа и институт, как особое направление в духовной деятельности людей, выработала именно такое метафизическое понимание философии как удивления, что отличает ее и от научного познания, и от религиозных верований, и от художественного творчества. Можно сказать, что последующее развитие философии, если оно не отклонялось в науку или религии, всегда придерживалось этого ядра философии, выработанного античностью. Как это ни странно, но философы не часто обращаются к удивлению, как началу философии, предпочитая другие категории и состояния, прежде всего, гносеологического характера. Можно привести исключения, которые нам удалось обнаружить, где выдающиеся философы всерьез относятся к удивлению, как началу философии. Это А. Шопенгауэр в работе «Мир как воля и представление», В. Янкелевич в книге «Смерть», П. А. Флоренский в работе «Диалектика», М. К. Мамардашвили в курсе лекций «Введение в философию». На трактовке философского удивления как начале философии, представленного М. К. Мамардашвили, хотелось бы остановиться более подробно, поскольку он является одним из философов современности, чья мысль свершается в недрах античного миропонимания, включающая во всей полноте и сегодняшнее видение. В «Лекциях по античной философии» Мамардашвили пишет: «Напоминаю, что источником всякой философии является удивление не хаосу, не беспорядку, не злу, не безобразию, поскольку зло нормально. … Но факт, что бывает порядок, бывает красота и бывает истина. Это и есть предмет и пружина философского удивления – как это возможно?» [4, с. 65]. Иными словами, предметом философского удивления является бытие, и не только бытие истины и красоты, но просто бытие, бытие чего угодно. В другой работе, в курсе лекций «Введение в философию» М. К. Мамардашвили формулирует основной вопрос философии, с акта задавания которого, полагает он, и датируется рождение философии. Вопрос выглядит так: «почему в мире есть нечто , а не ничто » [3, с. 50]. Это, по пути дела коренной и корневой вопрос всякой философии, поскольку именно существующее, то есть то, что есть, а не наоборот, хаос и ничто, есть предмет вопрошания и удивления. Естественнее, если бы был хаос. Но упорядоченное бытие уже должно вызывать удивление само по себе, поскольку это в высшее степени не естественно. Трактуя далее понимание философии как любви к мудрости, Мамардашвили делает весьма ценные наблюдения, глубоко проясняя природу философского удивления. Он пишет: «Употребляя слово «мудрость», греки обязательно соединяли его со словом «удивление», считая, что любовь к