Гуманитарные ведомости. Выпуск 3(31) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (31), октябрь 2019 г. 160 Но уже в 20-х годах ХХ века восприятие «примитивного» меняется. Американский антрополог М. Мид, имея в виду годы академической учебы, пишет: «У нас никто никогда не говорил о квакиютлях, или зуньи, или же о любом ином народе как о дикарях или варварах. Да, это были примитивные народы, то есть их культура была бесписьменной, она сложилась и развивалась без поддержки письменности. Но понятие «примитивный» означало для нас только это» [4]. Она же употребляет термин «изолированные примитивные цивилизации», с точки зрения исследователей XIX века абсолютно неприемлемый. В середине ХХ века в социальной антропологии наблюдается тенденция уверенного сближения простых и сложных обществ: «все племена и народы, которых мы называем примитивными, сходны между собой в тех чертах, которые присущи всем человеческим культурам и социальным образованиям» [5, с. 65]. Понятие «примитивное общество», «примитивное мышление» сохраняется в социально-антропологическом дискурсе и в XX веке, но лишь как предметная область этой дисциплины, её визитная карточка, а также как символ социальных практик, сложившихся за пределами истории цивилизаций. Простые общества как познавательный вызов современности. В буквальном значении «простой» означает познавательно доступный: в простом не остается ничего, что было бы неизвестно тем, кто понимает сложное. Но в социально-антропологическом контексте XX века ожидание неизвестного, принципиально другого определяет весь ход и стиль исследования. По словам американского антрополога М. Мид, «мы были готовы к тому, что в нашей полевой работе можем столкнуться с различиями, значительно превышающими те, которые мы находим во взаимосвязанных культурах западного мира или в жизни народа на разных стадиях нашей собственной истории» [4]. Сложность простых обществ осознается тогда, когда происходит изменение базовых установок исследования, сознательный отказ от редуцирования социально-культурных различий к привычным реалиям западного образа жизни. Вместо стремления выстроить эволюционную вертикаль социального развития от простого к сложному, от отсталого к развитому, антрополог обращает внимание на универсальные основания любого социального образования, которое предстает в качестве сложного функционального целого (функционализм) или же в качестве «жизненного мира», обладающего степенью несомненности для своих представителей (феноменологическая традиция). Представление об общечеловеческих потребностях и интенциях, для удовлетворения и выражения которых любая культура вырабатывает свои инструменты, делают возможным стремление понять смыслы других культур как часть общечеловеческого опыта существования. Простое представляет собой вызов герменевтической способности современного человека разбираться с другими языками [6] и способами классификации явлений действительности [7], анализировать сложные системы родственных отношений [8, с. 93-116], вникать в