Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(30) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (30), июнь 2019 г. 91 рассматривается в качестве истины бытия. Все они анализируют жизнь людей в перспективе окончательного торжества добра» [8, c. 259]. II. Принцип духовно-нравственной инвариантности. Что может служить инвариантом глобальной этики: язык, мысль, поступок, или более общие структурные закономерности, выражающие связи человека с обществом, человечеством и бытием в целом? Очевидно, единство на уровне традиционных этических категорий и ценностей (таких как добро и зло, счастье, совесть, долг и т.п.), вряд ли может быть обосновано. Слишком разными смыслами и культурно-историческим содержанием обладают эти понятия в различных культурно-исторических типах этики. И языковые эквивалентны здесь практически отыскать невозможно. Достаточно указать на лексический состав этики Аристотеля, которой до сих пор не может быть адекватно переведен на европейские языки, не говоря уже, например, о китайском. Следовательно, речь здесь должна идти о некоторых символически- знаковых, структурных эквивалентах и инвариантах. Один из таких универсальных структурных инвариантов предложил В. С. Соловьев, анализируя «первичные данные нравственности». Глобальную сферу человеческой регуляции он подразделяет на три уровня:1) отношение человека к тому, что ниже его (мир чувственной и материальной природы, где главным регулятором поведения является стыд и сострадание); 2) к тому, что равно ему (мир человеческих и социальных отношений, где главным регулятивным началом является принцип солидарности, основанный на равенстве и справедливости); и 3) к тому, что выше его (божественный, сверхчеловеческий мир, отношения с которым регулируются на основе чувства благоговения) [10, c. 130]. Первые два типа регуляции лежат в основании современной прикладной этики, индивидуальной этики добродетелей и социальной этики. Третий тип относится к области религиозной этики, основанной на свободном подчинении своей воли требованиям высшего начала, поклонения и уподобления ему. Примерно по тому же пути идет и А. А. Гусейнов, пытаясь выделить универсальные структурные компоненты возможной теории мировой этики, синтезирующей теономные и автономные начала морали. И здесь он ссылается на своего любимого моралиста Л. Н. Толстого, исследовавшего нравственные основания различных культур и религий и пришедшего к выводу, что они различаются только по внешним формам . В своих структурных, символически- знаковых началах они едины, универсальны. Эти начала «сводятся к следующим четырем положениям: а) есть Бог как некое абсолютное начало всего; б) в каждом человеке есть частица этого начала, которое он своей жизнью может увеличить или уменьшить; в) для его увеличения человек должен подавлять страсти и умножать любовь; г) практическим средством этого является золотое правило нравственности. В совокупности, – заключает