Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(30) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (30), июнь 2019 г. 75 сохраняющий при этом свою внутреннюю целостность. Так, отличительной чертой этики является то, что она «выражает точку зрения общественной морали» и выполняет задачу социальной экспертизы наших поступков, рассматриваемых неким независимым арбитром «сквозь призму понятий добра и зла», в то время как «нравственная философия исходит из того, само бытие человека в силу индивидуально выраженной его единственности во всех моментах жизни является ответственным и не может не быть таковым», ввиду чего «нравственную философию можно определить как философию индивидуально (персонально) ответственного существования в мире» [5]. Между тем, как этика не чужда идее индивидуальной ответственности, так и нравственная философия отнюдь не склонна игнорировать постулат об общественной природе человека. Эта конвергенция свидетельствует о том, что сама идея морали, обладающая смысловой монолитностью и содержательной гомогенностью, куда масштабнее, чем существующие аналитические модели ее реконструкции. Ведь мир человеческой нравственности в чем-то подобен айсбергу, видимая вершина которого, возвышающаяся над поверхностью воды, позволяет сделать лишь вероятностные предположения относительно его скрытой подводной части, значительно превосходящей надводную своими размерами. Данная аналогия, наглядно демонстрирующая диспозицию внешнего, социального, и внутреннего, индивидуально-личностного, ракурсов морали, не только заставляет задуматься (а, возможно, и поспорить) о соотношении их подлинных масштабов, но и позволяет оценить эвристический потенциал этой проблемы. Не претендуя на ее исчерпывающее освещение, а, тем более, окончательное разрешение, попробуем лишь наметить один из возможных аспектов ее осмысления. Он напрямую касается вопроса о соотношении этики как теории морали и нравственной философии, рассматриваемого с точки зрения принципиального различия позиций ученого-этика и морального философа. «Ученый-этик, – подчеркивает А. А. Гусейнов, – говорит о морали, вынося самого себя за скобки, как если бы он сам своим, якобы, нейтральным взглядом не выражал определенную моральную позицию людей и институтов. Вся история этики в той мере, в какой она закономерно пришла к сегодняшнему состоянию, подводит нас к мысли, что для адекватного понимания морали надо сменить метод и от рассуждения в третьем лице перейти на разговор в первом лице, от познания морали перейти к ее самосознанию, от науки о морали перейти к философии морали» [5]. При этом, сам предмет обсуждения неизбежно оказывается открытым, обнаруживая неограниченную способность к саморазвитию и самораскрытию в персонально неповторимом моральном опыте каждого конкретного человека – субъекта морали и автора одного из ее неисчислимых индивидуальных воплощений. Иными словами, «мораль … не хочет отрываться от живого нравственно обеспокоенного индивида и в случае разговора о ней втягивает в себя того, кто о ней говорит» [5].