Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(30) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (30), июнь 2019 г. 22 Другой проблемой, связанной с теологическим взглядом на мораль, является проблема, получившая название теодицеи: как нечто может быть злом в созданном Богом мире, как вообще возможно зло, если все от Бога до такой степени, что даже волос на голове не падает без его воли? Следует заметить, что вопрос о невозможности субстанционального зла, а тем самым проблематизация и самого противостояния добра и зла как конститутивного стержня морали в теологической этике стоит наиболее остро, но не является специфичным для нее. Он неизбежно встает при любых вариантах внешнего подхода к морали, ее рассмотрения как объективированной реальности, которая подлежит теоретически упорядоченному объяснению. В самом деле, если разводить нормы, которыми руководствуются индивиды, как и совершенные ими поступки по рубрикам добра и зла, то нужно иметь четко фиксированный и объективный критерий такого разведения, указать на содержательные признаки, по которым можно было бы отличить один ряд от другого также строго, как мы отличаем одну вещь от другой, например, красную смородину от волчьей ягоды, словом, зафиксировать их в их онтологической различенности. Фома Аквинский считал, что абсолютное зло невозможно, ибо оно уничтожило бы само себя; также невозможно онтологическое зло, ибо в качестве сущего оно ничем не будет отличаться от всего остального. Чтобы нечто из сущего стало злом, оно должно перестать быть сущим, выпасть из него, необходимо покинуть точку зрения сущего и взглянуть на него со стороны, что, собственно говоря, и делается, когда нечто маркируется в качестве зла. В сущности, к такому же выводу приходят наиболее последовательно мыслящие теологи. По Августину, «все, что существует, есть добро» [Комм. 7]. Зло – это дефект, отступление, нарушение иерархического порядка существующего; оно является свойством ангелов и людей и заключается в их воле, отворачивающейся от высшего в пользу низшего. У морали два конца, один упирается в субъекта (индивида), другой в мир, в других людей. С какой бы стороны этика не рассматривала ее, она, оставаясь верной предмету, должна расширить свое понимание таким образом, чтобы охватить и противоположный полюс. Античная этика, сводившая, в целом, мораль к добродетельности индивидов, задумывалась также над общественными (межчеловеческими) отношениями, которые были бы ее продолжением и воплощением. Такими отношениями, такой общественной формой они считали дружбу. Теологическая этика, рассматривающая мораль как заповеди Бога, одновременно исследовала и показывала, в каком направлении должны изменяться индивиды, чтобы они могли следовать им. Два момента, можно даже сказать два открытия, в этом отношении особенно важны. Во-первых, был выделен в качестве особого моральный мотив, понимаемый как любовь к Богу, он был не просто выделен, но и отделен от всех остальных, поставлен над ними, на первое место. Проблема его соотношения с содержательными (земными, прагматическими) мотивами заключалась в том, чтобы блокировать поползновения последних на первенство, самоценный статус. Обозначая эту границу, Августин, различает