Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(30) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (30), июнь 2019 г. 163 конференциях, является использование обсуждаемой работы лишь как повода для высказывания собственных идей на темы, имеющие внешнюю, отдаленную или случайную с ней связь. В этом случае не происходит никакого глубокого личного соотнесения, а ответ звучит лишь по форме, а не по внутренней интенции и содержанию. Например, я мог бы рассказать про Георга Зиммеля и об его идее индивидуального закона. Есть множество оснований полагать, что в работах этого мыслителя предвосхищались многие идеи Бахтина, прозвучавшие у последнего в эссе «К философии поступка». Итак, в своем ответе я мог выступить по отношению к тексту «Нравственная философия и этика» 1) с неких объективных позиций критики, 2) в ослеплении или глупости попытаться оспорить, восторжествовать, подчинить себе идеи Абдусалама Абдулкеримовича через полемику, 3) дополнить или переложить текст через свое собственное Эго, 4) отстраненно рассмотреть его как объект, добавив пару технических деталей или 5) просто, высказавшись на какую-то свою тему, искусственно присоединить ее к обсуждаемой работе. Эти подходы, исключая только некоторые разновидности интерпретации, основываются на постулировании возможности взвесить, измерить, сравнить, оценить, расчленить на элементы обсуждаемый текст. Но все эти варианты я отбросил один за другим, оставив за собой только право и то скорее для себя немного поинтерпретировать текст. Работа Абдусалама Абдулкеримовича «Нравственная философия и этика», насколько я ее понимаю, покоится на трех философских столбах: свобода, личная неограниченная ответственность и ненасилие. Выводить из этой работы какие-то нормы или категории, которые бы принуждали, ограничивали и насиловали, было бы внутренне чуждым тексту и логически противоречивым. Более того и важнее того, это было бы чем-то аморальным. Этот текст не об истине, а затем морали. Работа Абдусалама Абдулкеримовича сначала о морали, через которую затем (если в принципе уместно говорить об этом используя причинно-следственную связь) только и может появиться истина. Это напрямую и, возможно, даже в первую очередь касается философии, которая, как известно, ищет истину в чистом виде. Как пишет Абдусалам Абдулкеримович: « Чтобы понять мораль как дело философии, надо саму философию понять как моральное дело » [1]. Когда превалирует критический подход, комментирование, использование текста как повода, а тем более полемика, то, как правило, предполагается, что в тексте имеется претензия на окончательную, надындивидуальную философскую истину, которая и вынуждает ее опровергать, сравнивать, не замечать или оснащать «техническим аппаратом». Мысль о возможности такой философской истины подразумевает необходимость следовать ей, вплоть до того, что ее часто наделяют правом на санкции, принуждение и насилие. При этом истина возвышается и покоряет себе мораль, обращая ее и себя во что-то прямо противоположное. Но в работе Абдусалама Абдулкеримовича, как я ее вижу, с ее движением к истине через мораль и индивидуальный моральный поступок первой моральной и отсюда