Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(30) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (30), июнь 2019 г. 133 биоэтику прикладной этикой – она не в меньшей степени «прикладная» философская антропология, или «прикладное» богословие. Отмечу, что путь признания иных – это не только политическая борьба, но и метафизическая, борьба этическая (в терминологии П. Рикёра), разворачиваюшаяся в сознании человека, осознающего себя в качестве морального субъекта: « … на этом переходе от «чего-то» к «кому-то», драматизированном опытом непризнания, строится переход от «кого-то» к «я сам», признающему себя в своих способностях» [4, с. 237]. За счёт самоопределения себя как другого (т.е. именно через этого другого) я из пустой абстракции «местоимения» получает наполнение в качестве конкретной моральной «самости. Биоэтика и субъективизм . Серьёзные уточнения необходимы в интерпретации особого концептуального смысла биоэтики как «прикладной этики» в трактовке автора. В докладе А. А. Гусейнова она (биоэтика) не вполне корректно охарактеризована как проявление модного релятивизма и субъективизма, как вариант антинормативизма и казуистики, которым, опираясь на суждение Б. Рассела, А. А. Гусейнов противопоставляет философскую этику. «То новое, что появляется в этике, отличает ее от классической традиции и позволяет считать современной, можно обозначить как антинормативизм – отказ от идеи всеобщих норм, выступающих в качестве критерия нравственности. Речь идет о тяготении в сторону этического субъективизма и релятивизма, которые были представлены в моральной теории и практике всех эпох, но последние два столетия становятся устойчивой и, возможно, основной тенденцией [1, с. 12]», Идеи изложенные в этом фрагменте далее получают следующее уточнение: «Ряд значительных изменений в этике наших дней, а именно, ее сдвиг в сторону «case studies» и прикладной бум также вписываются в антинормативистский контекст «case studies» представляет собой род этической казуистики, метод, который при нравственной оценке основывается не на авторитете всеобщих норм самих по себе, а на коллизиях, связанных с их применением и приобретающих тем самым самостоятельную нормативную значимость. Частное (уникальность жизненного контекста) получает приоритет перед всеобщностью нормы. В данном случае я лишь повторяю Рассела, который, замыкая этику на общие принципы поведения, говорил, что «не дело этики указывать, как человек должен поступать в тех или иных конкретных обстоятельствах; это – область казуистики» [1, с. 12]. Моё уточнение к этому утверждению докладчика будет следующее. То, чем располагает классическая философия так это не наличие одной более или менее авторитетной идеи всеобщих норм как основы нравственного самосознания в сознании самого философа и, тем более, в сознании «других», а претензия на их наличие, представляющая собой необходимую логическую форму морального суждения и рассуждения как такового. Если судьба даёт достаточно времени жизни, то в моральном сознании любого философа происходит смена идей нормативности, каждая из которых в свой исторически