Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(29) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (29), март 2019 г. 58 смысла, но ее ригористическая трактовка отлично соответствует нормативной этике, стремящейся устранить любые следы моральной удачи (см.: [10 ; 3, с. 132-138]). II. Нормы должны иметь такую форму выражения, которая исключает ошибки их ситуативного толкования. Если нормы недостаточно просты и очевидны, то даже при абсолютной решимости выполнять свои обязанности я могу в итоге оказаться человеком с нечистой совестью исключительно по вине недостатка интеллектуальных способностей (а их уровень, в отличие от такой решимости, общепризнанно не в моей власти). III. Нормы ни в коем случае не должны конфликтовать друг с другом или их конфликты должны, к конечном анализе, оказываться простой видимостью. Ведь если исполнение одной обязанности влечет за собой нарушение другой, то никакая моральная решимость не позволит избежать вполне оправданного самоосуждения. Конфликт должен быть возможен только между нашими предположениями об обязанностях («основаниями для вменения обязанностей», по Канту, «обязанностями prima facie», по Уильяму Россу) (см.: [7, с. 73; 30, p. 16-64]). Что же касается реальных обязанностей, то к моменту их исполнения любая неопределенность должна быть рассеяна на основе прозрачных правил выбора между линиями поведения. Как можно удовлетворить все эти требования? Существует несколько шагов, отвечающих данной задаче. Во-первых, необходимо полностью отделить оценку моральной правильности поступков от их последствий. Иначе в момент принятия решения совершающий поступок человек никогда не сможет быть полностью уверен в том, что он действует правильно, просто потому, что последствия еще не материализовались. Неустранимая неопределенность последствий отдает нравственную самооценку на волю случайному течению событий. Чтобы избежать этого нужно сформулировать принцип, который касался бы самого действия и исключительно на момент его совершения. Этим предрешается выбор в пользу деонтологической модели этики в ущерб консеквенциалистской (сравнение моделей см.: [15]). При этом консеквенциализм должен быть изгнан не только из нормативных оснований морали, но из системы вторичных требований. Дело в том, что существуют этические концепции, которые не принимают логику учета последствий в качестве своего фундамента, опираясь, например, на кантианский деонтологический принцип согласия, но в порядке нормативных выводов из него утверждают, что в значительном количестве типичных ситуаций морального выбора деятель должен ориентироваться на масштаб возможных результатов доступных ему альтернативных линий поведения. Скажем, некоторые современные кантианцы считают оправданным принцип, в соответствии с которым моральный деятель обязан спасти большинство людей находящихся под угрозой ценой отказа от помощи меньшинству и даже создать угрозу здоровью и жизни меньшинства, если это способствует спасению намного большего количества людей [31, p. 232-233]. Подобные варианты деонтологический этики также не годятся в качестве