Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(29) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (29), март 2019 г. 124 нравственный альтруизм человека с «природным альтруизмом животных»? Возможно, возникновение «общественных отношений» и есть та грань, которая отличает «природную агрессивность человека» или его «природный альтруизм» от таковых у животных? Имеется большой соблазн ответить на эти вопросы в духе социобиологии или психоанализа. Биологизаторские теории насилия в своё время подвергла критике Х. Арендт, усомнившись в необходимости подобных научных «новаций». «Во-первых, хотя многое в работе зоологов мне кажется очень интересным, я не понимаю, как ее можно применить к нашей проблеме, – иронично замечала она. – Чтобы узнать, что люди будут сражаться за свое отечество, мы вряд ли нуждаемся в открытии инстинктов «групповой территориальности» у муравьев, рыб и обезьян; а чтобы узнать, что чрезмерная скученность приводит к раздражительности и агрессивности, нам вряд ли требуются эксперименты с крысами – хватило бы и одного дня, проведенного в трущобах любого большого города. Я с удивлением и часто с восхищением смотрю на то, что некоторые животные ведут себя подобно человеку; но я не понимаю, как на основании этого можно оправдать или осудить человеческое поведение» [1, с. 68-69]. И далее она непосредственно критикует К. Лоренца, который принял в 30-е годы нацизм, воевал и побывал в советском плену, появление главных его работ по времени совпало с угрозой ядерной войны и студенческими бунтами, и поэтому он на себе испытал угрозы самых «откровенных» форм насилия. Его идеи она связывает с Сорелем и Бергсоном, добавляя к и Ницше. Что можно сказать о наличии насилия и ненасилия в деятельности первичных дуальноэнических сообществ? Начиная с первых исследователей «подмороженной архаики», каковыми были колонизаторы и миссионеры, отмечалось и добродушие «дикарей», их забота и миролюбие по отношению к «своим» и даже к «чужим» (пленника не было нужды убивать, его могли через ритуал сделать «своим»), но и поражавшая европейцев жестокость некоторых обрядов. Наверное, вряд ли возможно подходить к оценке первобытности и архаики с точки зрения развитой христианской морали или философской этики европейцев, которые в период колонизаторства проявили такую жестокость, что перед нею бледнеет даже архаичный ритуальный каннибализм. Ясно, что процесс возникновения культуры тесно связан как с насилием, так и ненасилием в межличностных и, главное, межколлективных отношениях первобытных сообществ. Насилие и ненасилие здесь носят своеобразный «коллективный» характер, санкционированный взаимоотношениями между родами и внутри рода между гендерными группами (младшие – старшие, мужчины – женщины). Насилие и ненасилие в данных сообществах выступают не столько в форме межиндивидуального альтруизма или эгоизма (например, забота по отношению к молодым или пожилым сородичам, хотя этнографы фиксируют по отношению к старикам и молодым различные виды насилия, вызванные нехваткой средств существования или необходимостью «воспитания»), сколько в форме коллективного насилия и ненасилия.