Гуманитарные ведомости. Вып 4 (28) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (28), декабрь 2018 г. 36 озарения, зафиксированные в дневниках, записных книжках, письмах в течении всей жизни – яркое свидетельство этому. Например, в 1851 году он пишет: «Ум теряется в этих безднах премудрости, а чувство боится оскорбить Его. Благодарю Его за минуту блаженства, которая показала мен ничтожность и величие мое. Хочу молиться; но не умею; хочу постигнуть; но не смею – предаюсь в волю Твою! Зачем писал я все это? Как плоско, вяло, даже бессмысленно выразились чувства мои; а были так высоки!» [6, с. 45]. Л. Н. Толстой всегда остро чувствовал своё собственное нравственное несовершенство: «Мне целый день грустно, тяжело от дурной, праздной жизни своей и всех окружающих» [6, с. 107], – это уже размышления в 1890 году. «Праздная жизнь» есть символ и синоним бессмысленной жизни, проходящей без свершения чего-то главного. Люди набивают свою жизнь всякими как им кажется «важными» делами, но и они тоже «праздны», поскольку не испытывают испытание перед судом вечности. Вот это острое чувство вечности, на фоне которого человеческая жизнь со всеми ее делами и свершениями кажется маленькой и ничтожной, и есть наиболее органичное нравственное и метафизическое зрение Л. Н. Толстого. Отсюда негативное неприятие тех форм жизни и культуры, государственно-правовой организации, которые увековечивают это маленькое, относительное, преходящее и не стремятся к абсолютному. Эта сила морального прозрения в неправду мира у него не меньше его эстетического дара восхищаться красотой мира . Например, обличение искусства со стороны гениального творца не простой жест, который был совершенно не в духе Л. Н. Толстого, а глубоко выстраданная и принципиальная позиция писателя и мыслителя, художника и моралиста [см.: 9]. Отрицание европейской культуры тоже является результатом нравственного откровения: это «духовное рождение человека», которое И. И. Евлампиев характеризует так: «После этого» рождения» человек открывает в себе Бога и поэтому уже не может жить по-старому, он призван отвергнуть все прежнее устройство своей жизни и выстроить ее по-новому. В этом пункте своего учения Толстой развертывает радикальную критику всей европейской культуры, построенной, по его мнению, на абсолютно ложных ценностях и ведущей человека к ложным целям. В противовес этой культуре он выдвигает идеал «опрощения», предельной минимизации земных, телесных потребностей человека и одновременно требует устранения всех духовных ценностей, не подчиненных прямо и непосредственно принципу любви ко всему существующему» [2, с. 161]. Итак, любовь вместо права: именно здесь исток толстовского «нигилизма», который в этом контексте оказывается совсем не отрицанием, а утверждением. Можно конечно считать, что проповедь любви есть неоправданный утопизм, однако, как моральный принцип любовь является действенным началом жизни, а не романтическим идеалом, способным оказывать преображающее влияние на социальную реальность. Обоснованию, раскрытию истинного смысла любви Л. Н. Толстой отдал много сил. Мысль о любви как спасительном принципе жизни пронизывает