Гуманитарные ведомости. Вып 3 (27) 2018. Т. 2.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 2, октябрь 2018 г. 8 бытийный изъян связан со всеобщей смертностью, которая в естественных науках воспринимается как закон. В этом плане анархизм, направленный против социального, то есть смертного порядка, и есть метафизическое беззаконие, поскольку не приемлет верховенства смерти как закона. И здесь радикальное отличие такого анархизма от политического, для которого социальный хаос и беспорядок самоцель. Метафизический анархизм имеет цель установление порядка более высокого уровня, который будет основываться не на правовых нормах, а на нравственных законах, прежде всего на любви. Именно в таком контексте и нужно воспринимать воззрения Толстого, которые часто попадают в анархический контекст. Рассматривая отношение Толстого к смерти, необходимо отметить, что для него важным является не столько метафизика смерти, традиционная для западноевропейской рационалистической традиции, сколько этика смерти, имеющая в контексте отечественной философии свой особенный способ осмысления. Не будет преувеличением сказать, что нравственный дискурс смерти есть определяющий дискурс русской философии. И Толстой здесь ключевая фигура, поскольку его философия смерти настолько масштабна и глубока, что включает в себя все наиболее существенные разработки отечественной философии в этом направлении. Не случайно И. А. Бунин, этот, по слову В. Ильина «законный наследник Толстого», посвятил свою книгу «Освобождение Толстого» главной теме в творческих и жизненных исканиях своего кумира – переживанию смерти. Бунин пишет, что к Толстому еще с колыбели слетел ангел смерти , наделив его «двойным зрением». И. А. Бунин пишет, что «все, что видел Толстой впоследствии», весь свой долгий век, переоценивалось им прежде всего под знаком смерти, величайшей переоценщицы всех ценностей» [4, с. 115]. Многие отечественные авторы, по- разному относящиеся к различным аспектам творчества Толстого, были единым в понимании того уровня рефлексии над смертью, которая отличает мысль и чувство писателя. Очень точно понял танатосный радикализм Толстого С. А. Левицкий, сказавший в своих «Очерках» о том, что «мысль о смерти никогда не покидала Толстого [10, с. 166]. С. А. Левицкий показал, насколько важной для Толстого была рефлексия над смертью, как она формировала его философию жизни. Напряженные раздумья Толстого над смертью привели к тому, что в «его творчестве даны лучшие в мировой литературе описания умирания» [10, с. 166]. И это не преувеличение, «лучшие в мировой литературе описания умирания» принадлежат русскому писателю и философу. Коренное отличие подхода Толстого к смерти от многих имеющихся описаний в том, что его не занимала эстетика смерти как самосущее явление, но более всего нравственные аспекты. Пафос правдоискательства, стремление к высшему и абсолютному проявилось в мучительнейших размышлениях Толстого о смысле (бессмыслице) жизни и смысле (бессмыслице) смерти. Современный исследователь А. И. Бродский говорит в одной тональности с С. А. Левицким о том, что «до Толстого никто в России так много