Гуманитарные ведомости. Вып 3 (27) 2018. Т. 2.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 2, октябрь 2018 г. 43 Философ дает ему специфическое название, называя его нигилистическим морализмом: «Нигилизм и морализм, безверие и фанатическая суровость нравственных требований, беспринципность в метафизическом смысле – ибо нигилизм и есть отрицание принципиальных оценок, объективного различия между добром и злом – и жесточайшая добросовестность в соблюдении эмпирических принципов, т.е., по существу, условных и непринципиальных требований – это своеобразное, рационально непостижимое и вместе с тем жизненно-крепкое слияние антагонистических мотивов в могучую психическую силу и есть то умонастроение, которое мы называем нигилистическим морализмом» [4]. Тенденция нигилистического морализма была с особой силой провозглашена Л. Н. Толстым, особенно в его трактате «Что такое искусство?», чей нигилистический пафос повлиял не на одно поколение социальных реформаторов вплоть до нынешних времен. Морализм Толстого – один из сильнейших источников правового нигилизма, поскольку мыслитель считал, что только религиозно-нравственное совершенствование, а не внешнее (политико-правовое) может привести к реальному социальному улучшению. Важно отметить тот факт, на который указала исследователь Е. Д. Мелешко в своей работе «Христианская этика Л. Н. Толстого», насколько силен был вообще морализм в этот период в русском обществе и культуре. «Морализм, – отмечает Е. Д. Мелешко, – проникает во все социальные слои общества и становится ведущим мотивом не только общественных настроений, он проникает в философию, богословие» [5]. В этом смысле Толстой явился не столько творцом морализма, но одним из наиболее сильных его выразителей. В определенном смысле можно сказать, что такое сильное распространение морализма в русском обществе конца XIX-начала XX вв. связано с тем, что традиционная христианская религиозность значительно ослабла. Особенно это проявилось в образованных кругах общества, которые потеряли веру и утратили доверие к православной церкви. Но в силу исконного этикоцентричного сознания, которое присуще русскому национальному характеру, утраченная религиозность должна была быть чем-то компенсирована. В роли комментатора и выступил гипертрофированный морализм, носителем которого выступила, прежде всего, интеллигенция. В этом случае, как нам представляется, более гибкой является антиутопическая теория идеала, представленная в русской философии. Здесь есть критика и неприятие чисто спекулятивного идеала, но также имеется высокая оценка значимости именно «духовной» составляющей идеала, его способностей влиять и преображать наличную действительность в той мере, чтобы эта действительность не подвергалась губительному действию утопического идеала. Антиутопический характер нравственного идеала является одной из доминирующих линий отечественной философии. Ф. М. Достоевский и В. С. Соловьев, С. Н. Булгаков и Н. А. Бердяев, С. Л. Франк и П. И. Новгородцев, – этот ряд можно долго продолжать. Главное в том, что русские философы