Гуманитарные ведомости, выпуск 3 (27) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 1, октябрь 2018 г. 97 – Идеи Толстого о непротивлении злу насилием объявлялись вредными и опасными, повлекшими за собой, в зависимости от политических предпочтений критикующего, либо разжигание революции, либо потворство контрреволюции; – Утверждалось, что для одоления противоположного лагеря важно расправиться и окончательно отвергнуть основные философские идеи Толстого без чего невозможно утверждение новой русской или советской идентичности; – Нравственное учение о непротивлении злу насилием Толстого характеризовалось как основывающееся на радикальном индивидуализме, непонимании природы зла, личной слабости и в конечном счете на эгоизме. «За кого был бы Толстой?» Из истории творческого наследия Толстого и толстовского движения в первое десятилетие после 1917 года В 1919 году в разгар кровавых событий гражданской войны бывший секретарь Толстого, в последующем редактор его Полного собрания сочинения Н. Н. Гусев пишет в одном из последних номеров журнала «Голос Толстого и Единение» крошечную заметку под названием «За кого был бы Толстой?». В нем Гусев утверждает, что если бы Толстой был жив и его спросили, за большевиков он или белогвардейцев, то он ответил бы: «Я ни за большевиков, ни за белогвардейцев, ни за союзников, а за несчастный русский народ, обманутый и принуждаемый борющимися за власть группами людей, называющих себя членами различных политических партий и различных наций, проливать свою и чужую кровь вопреки предписаниям своей религии, требованиям здравого смысла и собственному благосостоянию» [5, с. 4]. Неизвестно, ответил ли бы Толстой именно так или иначе, но можно быть уверенным, что он бы резко осудил насилие и призвал бы все стороны к незамедлительному миру, а каждого человека к немедленному отказу от насилия. Предыдущая и последующая история толстовского движения демонстрировала приверженность его активных участников учению о непротивлении злу насилием, что вызывало жестокие репрессии со стороны советской власти и резкую критику ряда известных фигур российской эмиграции. Последователи Толстого в основном с воодушевлением приняли известие о Февральской революции, тогда как октябрьские события были восприняты по-разному. Так, некоторые крестьяне-толстовцы видели в большевиках единственную силу, которая может остановить войну (см., например: [1], [18]). Крестьяне-толстовцы не знали, что усилия Ленина направлены не на прекращение войны, а скорее на изменение характера войны из внешней во внутреннею. У тех, кто близко общался или работал с Толстым, а также у тех, кто был лучше знаком с программой большевиков, реакция была куда более настороженной и критической. И в первые же дни после совершенного в октябре 1917 года переворота опасения этих сторонников учения Толстого о возможности нового витка насилия стали подтверждаться. Печатные издания толстовцев наполнились воззваниями к большевикам о