Гуманитарные ведомости, выпуск 3 (27) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 1, октябрь 2018 г. 52 констатирует (и, как мы видели, с достаточным основанием в источнике), что, по учению митр. Макария, «Церковь – это есть иерархия» [5, с. 151], «Церковь это – епископы» [5, с. 159]. Не принимая приводимых Макарием доказательств учреждения Церкви Христом и существования ее в апостольские времена, Толстой заостряет свое прочтение до следующей формулы: «Церковь … есть сама себя учредившая иерархия и, в противность всем другим иерархиям, считающая одну себя святою и непогрешимою и одну себя имеющею власть проповедывать божеское откровение» [5, с. 162]. Если же опора и «основа церкви – непогрешимость иерархии» [5, с. 167], если все, на чем держится здание церкви, есть «непогрешимость иерархии для тех, кто верует в нее» [там же], то в более полном раскрытии эта же основа означает: учение о жизни сводится к учению о священнодействиях [5, с. 178], или таинствах Церкви, ибо без благодатного внушения Святого Духа человек не может делать ничего доброго; благодатные дары Духа даются таинствами, а таинства Церкви преподаются иерархией [5, с. 177]. В этом виде Толстой не может принять правды христианства. Он называет ее теперь «ужасным учением церкви, основа которого есть учение о церкви» [5, с. 239]. И вот результат: Толстой отвергает это учение Церкви, вследствие той определенной формы, в которой ему было изложено (Макарием) учение о Церкви. Параграфы богословия митр. Макария, посвященные догмату о Церкви, оказались тем церковным порогом, на котором остановился и на котором споткнулся, желая спокойно войти русский мыслитель-рационалист. Отождествление Церкви с иерархией, церковью учащей, епископатом и клиром, стоящим мистически выше остальных христиан как мирян, которое он нашел в богословском труде митр. Макария, и которое, по его собственному признанию, совершенно тождественно с «твердым и неизменным» (во всяком случае, до XX века) учением католической церкви [Комм. 2], оказалось поэтому истинным «камнем преткновения» для религиозной совести графа-богоискателя. И. В. Киреевский о богословии и о митр. Макарии в частности Чрезвычайно примечательное обстоятельство состоит здесь в том, что то же самое пособие по православному богословию за четверть века до Толстого изучал Иван Васильевич Киреевский. Мы знаем об этом благодаря его письму к А. И. Кошелеву, обратившемуся к своему другу с просьбой порекомендовать ему какое-либо пособие для изучения православного богословия, ибо Кошелев, вслед за своим другом Киреевским, но с разницей во много лет, обратился (как и Толстой от философии) к истине христианства и хотел теперь знать, что ему читать о христианском учении. И вот И. В. Киреевский сообщает своему давнему другу неутешительный факт: «Впрочем, если сказать правду, то удовлетворительного Богословия у нас нет» [2, с. 158-159]. В частности, русский философ дает здесь оценку и богословскому сочинению Макария (Булгакова), предварительно уточнив, что его суждение основано на «Введении» и на первой части «Богословия», и что вторая часть ему незнакома,