Гуманитарные ведомости, выпуск 3 (27) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 1, октябрь 2018 г. 37 больше всего то учение Христа, в котором проповедуется любовь, смирение, унижение, самоотвержение и возмездие добром за зло. Такова и оставалась для меня всегда сущность христианства, то, что я сердцем любил в нем, то, во имя чего я после отчаяния, неверия признал истинным тот смысл, который придает жизни христианский трудовой народ, и во имя чего я подчинил себя тем же верованиям, которые исповедует этот народ, т. е. православной церкви» [Комм. 11]. В народных рассказах Толстой как раз принимает этот ритуальный смысл православия. В рассказе «Свечка» Толстой подробно и с большим пиететом описывает праздничную обрядовую сторону православия, ее ускоренность в религиозном сознании народа. Но как только он начинает рефлексировать, задумываться о метафизическом смысле церковных обрядов, он сразу начинает воспринимать церковные догмы критически. «Оттолкнули меня от церкви странности догматов церкви» [Комм. 12], – признается Толстой. Сознание Толстого как бы настраивает в лад с сознанием народа, его морально- упрощенным взглядом на христианский мир. Для Толстого «мистическая эстетика православного культа» так же не исчерпывает всей глубины церковного ритуала. Сакраментальность догмата растворяется в его нравственном переживании. Когда Толстой ограничивается только этим народным, морально-утилитарным «рефлексом» православия, то он вполне принимает его обрядовую, литургическую сторону. Но как только он переходит к философской рефлексии, то сталкивается с «народной» непостижимостью догматов, и либо отвергает их, либо наполняет моральным содержанием. В этой связи весьма интересно видеть, как Толстой в народных рассказах преобразует обрядовые и эсхатологические и др. мотивы, представленные в народных христианских легендах, в сугубо каритативные коллизии и сюжеты. Особенно характерным в этом отношении является рассказ «Чем люди живы», сюжет которого представлен в народной христианской легенде «Ангел» из собрания А. Н. Афанасьева [Комм. 13] и отнесен к разряду эсхатологических («О Божьем Суде»). В народной легенде ангел из чувства жалости (а фактически из непонимания божественного домостроительства) дерзает ослушаться повеления Бога и не лишает жизни женщину, родившую двойню. За это Бог ссылает его на три года на землю. И здесь ангел, демонстрируя чудеса прозорливости, совершает парадоксальные и кощунственные деяния с точки зрения обыденного человеческого восприятия: бросает камни в церковный крест и икону, молится на кабак, ругает убогого, просящего милостыню. Во многом, это напоминает поведение русских юродивых, ведущих себя так же кощунственно, но почитаемых в народе за открытую для них высшую правду. Впоследствии выясняется, что ангел делает это потому, что видит вещи в истинном божественном свете: над храмом кружится нечистая сила; под иконой намалеван черт; крестясь на кабак, ангел отмаливает гибнущие души пьяниц; убогий – обманщик и т.д. Таким образом, легенда говорит о том, что Бог судит мир в свете непостижимой для человека логики поступков. При этом то, что кажется порой удивительно