Гуманитарные ведомости, выпуск 3 (27) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 1, октябрь 2018 г. 28 на проблемах человеческой личности и общества и основанная на творческом переосмыслении христианских мифологем связь с религиозной проблематикой. Идея переосмыслить христианское вероучение в соответствие с задачей нравственного перерождения человека явилась доминантой творчества у всех трех великих мыслителей «серебряного века» русской философии: Толстого, Достоевского и Соловьева. Их объединяет неприятие, как официальной христианской доктрины, так и практики русской православной церкви, хотя акценты в критическом анализе теории и практики христианства у русских писателей различаются. К примеру, образ Христа у Достоевского трактуется, пользуясь выражением Дитриха Бонхеффера, как «слабое и страдающее начало» в нашем мире, ибо поведение по принципам сострадания, любви и милосердия, может привести либо в тюрьму («Легенда о великом инквизиторе»), либо в сумасшедший дом («Идиот»). Соловьев же считает «основным фактом» христианства не воскрешение Христа, а рождение в нём нового человека, «Богочеловека». Причем божественная природа проявляется в Иисусе не в его способности творить чудеса, а в его нравственности как «дух любви и милосердия». Развивая на этой основе концепцию «номинальных» и «латентных» христиан, Соловьев к последним относит тех, кто называет себя неверующими, но реально живет по нравственным принципам христианства, ибо «дух Христов действует и через неверующих в него». Однако, несмотря на различия в расстановке акцентов, и у Достоевского, и у Соловьева явно прослеживается идея о расхождении теории и практики нравственного учения христианства; расхождение настолько существенное, что социум зачастую неадекватно реагирует на поведение личности, живущей по христианским заповедям. Та же мысль доминирует в концепции Толстого, но отправной точкой критического переосмысления христианской этики у него становится учение о достижении состояния «ненасилия» в отношениях между людьми через полный отказ от борьбы, «непротивление злу» и нравственное самосовершенствование. В работе 1884 года «В чем моя вера» он утверждает, что главное «извращение» учения Христа состоит в отступлении в практике жизнедеятельности людей, называющими себя «христианами», от заповеди непротивления злу силой. А почти 10 лет спустя, в трактате «Царство божие внутри вас или христианство не как мистическое учение, а как новое миропонимание», Толстой обосновывает свою правоту, приводя многочисленные примеры трагической судьбы тех верующих, которые стремясь жить по законам этой заповеди, отказывались служить в армии и попадали (как Христос у Достоевского) в тюрьму или сумасшедший дом. Действительно, христианская традиция содержит в себе серьезное и непреодолимое противоречие между учением и практикой нравственного поведения. Провозглашенный в Нагорной проповеди принцип «не убий», заповедь непротивления злу, призывы любить врагов и т.п. в истории христианства не выдерживали испытания практикой. Вопрос, следовательно, заключался лишь в проблеме выбора: теория или практика? Два крупных мыслителя почти в одно и то же время подняли эту проблему: Фридрих Ницше – в Германии и Лев Толстой – в России. Ницше на волне настроя «проклятия христианству» делает выбор в пользу