Гуманитарные ведомости, выпуск 3 (27) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 1, октябрь 2018 г. 157 Постой же ты теперь: не принесешь денежки, я с тебя шапку сниму, ей-Богу, сниму [12, с. 8]. « Что с ним, с голым, делать? Не с себя же снять, последнее отдать? Пронеси только Бог!» [12, с. 9]. Да как увидела, что он без кафтана, в куртушке одной и не несет ничего, а молчит, ужимается, оборвалось у Матрены сердце [12, с. 11]. –Наслушаешься ума от пьяного дурака [12, с. 12]. Давай сюда, конопатый нос, пострел тебя расшиби! [12, с. 12]. Схватила Матрена поддевку, на голову накинула и взялась за дверь. Хотела уйти, да остановилась: и сердце в ней расходилось хочется ей зло сорвать и узнать хочется, какой такой человек [12, с. 12]. А как поглядит на странника, вспомнит, как он взглянул на него за часовней, так взыграет в нем сердце [12, с. 10]. Мы наблюдаем использование таких выражений, как водит (за нос), с тебя шапку сниму, пронеси только Бог!, оборвалось сердце, пострел тебя расшиби!, сердце расходилось, взыграет сердце. Видимо, они столь же важны для понимания контекстов, как и отдельные лексемы. Следует сказать, что, рассматривая использование народной лексики в культурно значимых текстах, мы отталкивались не только от стилистической принадлежности лексических единиц, их отнесенности с точки зрения территориальной ограниченности, но и от самого контекста, от того, насколько эти единицы в рамках данного контекста важны для выражения тех или иных смыслов и как они сочетаются с иными лексическими единицами. Подобный подход несколько отличается от анализа лексоцентрического, а ориентирован именно на особенности выражения смыслов в контексте. Именно поэтому за пределами нашего рассмотрения остаются некоторые языковые факты, которые тоже можно отнести к народно- разговорным, но которые, по нашему мнению, не участвуют в выражении той культурно значимой информации, о которой идет речь выше. Мы такие факты наблюдали в анализируемом рассказе, но в данном случае не учитывали их в предлагаемой классификации. Например: Поднялся ветер, прохватывает Семена под рубаху, и стал с него сходить хмель, и прозябать стал [12, с. 10]. – Давай поддевку-то мою. А-то одна осталась, и ту с меня снял да на себя напер [12, с. 12]. –Варила, да не про тебя [12, с. 12]. Нет у меня про вас, пьяниц, ужина [12, с. 12]. Али дюже разбогател? боишься, ограбят богатство твое? [12, с. 9]. Бросил он наземь валенки, распоясался, положил подпояску на валенки, скинул кафтан [12, с. 9]. А то вот пошел со двора, все на себя надел, мне и одеть нечего [12, с. 11]. Пропустила их Матрена в избу, сама вошла, видит – человек чужой, молодой, худощавый, кафтан на нем ихний [12, с. 11]. Подходит Семен к человеку, разглядывает его и видит: человек молодой, в силе, не видать на теле побоев, только видно – измерз человек и напуган, сидит прислонясь и не глядит на Семена, будто ослаб, глаз поднять не может [12, с. 9]. Здесь мы наблюдаем грамматические разговорные факты (про – вместо предлога для, али – частица , одеть вместо надеть, ихний вместо их) , а также лексические, которые, например, указывают на физические действие людей или