Гуманитарные ведомости, выпуск 3 (27) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 1, октябрь 2018 г. 144 его окружении не нашлось человека, который был бы, с одной стороны, достаточно духовно и религиозно глубок и в полной мере чувствовал все нюансы духовного и мудрого в нем, а с другой стороны, был бы одновременно в определенной степени художником, способным верно ухватить всю красоту, все интересные моменты, которыми был полон каждый день и каждая минута этого редчайшего, беспримерно выдающегося в истории человечества гения духа! Те, кто находился вокруг Толстого, были в основном либо бесцветными, односторонними и фанатичными, либо доктринерами-толстовцами, которые, как рой льстивых мух, окружали его персону; или же люди были умны и талантливы, но у них полностью отсутствовало религиозное чувство. Приходили к Толстому и художники, от которых в этом смысле можно было бы ожидать более всего и к которым сам Толстой вопреки всему испытывал живейший интерес, однако они не были достаточно великими художниками и были слишком заняты сами собой вместо того, чтобы посвятить свой талант другому собрату своему. Жаль, что они этого не сделали, очень жаль! К тому же этих художников практически всех без исключения раздражало (es füchstet sie) в Толстом то очень многое, чего они в нем совершенно не понимали и считали огромным заблуждением великого художника!». А. Шкарван и Д. Маковицкий Любопытна оценка Шкарваном толстовства Душана Маковицкого и причин его самоубийства, которая была в свое время воспринята с возмущением, поскольку разительно расходилась с созданным в глазах общественности образом Маковицкого. Однако Шкарван знал Маковицкого как никто другой. Они были друзьями с юности, оба были врачами, представителями молодой словацкой интеллигенции и толстовцами, всю жизнь поддерживали активные контакты. Не стоит списывать со счетов и то, что они были представителями одного народа – словацкий менталитет, хоть и славянский, все же от русского значительно отличается [Комм. 8]. Подчеркивая доброту и человечность Маковицкого и отмечая его необычайный энтузиазм в деле пропагандирования идей Толстого, в чем сходятся все, кто его в том или ином контексте характеризовал, Шкарван тем не менее очень критично выражается об интеллектуальных способностях и зрелости взглядов своего друга: «Наивный бедняга Душан! Он тридцать лет ошивался около Толстого, не имея ни малейшего понятия, в чем, собственно, дело. Какая горькая ирония: многочисленные почитатели Душана, особенно чехи, даже не догадывались, что человек, который им так импонировал, был изнутри пуст. Толстой всего лишь раз постучал по этой статуэтке и сразу констатировал ее пустоту – потому, что наверняка знал о ней еще до того, как постучал» (24.07.1921). «Бедняга Душанко [Комм. 9] Маковицкий как настоящий чехословак (хотя тогда еще не было никакой Чехословацкой Республики), воспитанник Праги, а потому с неразвитым нюхом на мировую гениальность, часто не давал