Гуманитарные ведомости, выпуск 3 (27) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 1, октябрь 2018 г. 126 Лейтмотивом подобной аргументации является фундаментальный для классической европейской философии тезис о том, что человек всегда должен квалифицироваться как цель сама по себе и никогда – лишь в качестве средства, ценность которого неизбежно релятивируется замыслами и действиями использующего его в своих интересах внешнего субъекта. Императивным эквивалентом данного принципа следует признать одну из трех известных формулировок категорического императива И. Канта: «поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» [7, с. 270]. Однако сам этот принцип может носить абсолютный характер только при условии наличия объективной по отношению к человеку инстанции, способной безупречно задать исходные критерии искомой дифференциации целей и средств и транслировать полученные результаты рационально- логическим путем. В противном случае, мы опять возвращаемся к протагоровской формуле «человек есть мера всех вещей», из которой следует, что любое разграничение целей и средств сугубо произвольно и субъективно, ибо произвести его может только сам человек в отношении самого себя или подобных ему человеческих индивидов (и, как правило, в конкретных обстоятельствах своей же собственной жизни). «Но нельзя признать, чтобы о человеке мог судить человек», – восклицает по этому поводу Ж.-П. Сартр, сопровождая свое проницательное и вполне справедливое замечание саркастичным рассуждением о том, что «такой гуманизм абсурден, ибо только собака или лошадь могла бы дать общую характеристику человеку и заявить, что человек поразителен, чего они, кстати, вовсе не собираются делать, по крайней мере, насколько мне известно». А потому, резюмирует свою позицию французский мыслитель, «экзистенциалист никогда не рассматривает человека как цель, так как человек всегда незавершен», что должно привести к преодолению «замкнутости» классического новоевропейского гуманизма на абстрактном понимании телеологии идеальной сущности человека парадигмой его реального существования, т.е. «конкретного самоосуществления» в качестве «проекта самого себя» (см. подробнее: [10]). Вынесенный Ж.-П. Сартром вердикт в адрес классического гуманизма – свидетельство исторической изменчивости, вариативности и даже в некоторых случаях амбивалентности понимания природы и смысла гуманистических идеалов. Гуманизм – далеко не гомогенная идеологическая парадигма или сумма догматических установок и ригористических предписаний, а, напротив, – диалектически развивающаяся мировоззренческая система, гибко реагирующая на вызовы времени и неоднозначно коррелирующая с различными системами культурных норм: моральными (см., напр.: [5]), религиозными, правовыми и т.д. Напряженная внутренняя антиномичность ее ключевых антропологических интенций проявляется на всех этапах эволюции гуманистических идей от Ренессанса до экзистенциализма, от доктрины