Гуманитарные ведомости, выпуск 2 (26) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (26), июнь 2018 г. 89 в этом чувстве объединенных своей животностью); это бегство с надеждой обрести конкретный источник страха, некоторую «конкретную трансценденцию», порождающую новую длительность, новое культурное пространство. Решить эту задачу в сторону обнаружения «спасительной» трансценденции под силу не каждому; это, скорее, удел философов, мыслителей; единиц, сохранивших некоторое подобие индивидуальности (своеобразных аномалий, имеющих в своем распоряжении «свободное время»). Мы живем в век масс (массового общества, массового сознания). И ситуация постмодерна заставляет «массы» выбирать именно негативный способ бегства – в состояние объединения на уровне животных инстинктов. Эту ситуацию можно описать в терминах Бодрийяра как «начало констелляции заложника и террориста» [2, c. 46-68], где обретение собственной идентичности выступает как навязанное требование, а не как свободный выбор. В таком случае для обретения хоть какого-то намека на свободу личности (залогом которой является трансцендентальный источник), приходится парадоксальным образом, отказываться от собственной идентичности, выбирая в конечном итоге смерть [7] как единственную лазейку для осуществления свободы и как единственный биологически-обусловленный, оправданный способ «трансценденции» [1, c. 526]. Возможность такого выбора в современной культуре купируется архаическими табу. Однако, эти запреты не выдерживают никакой критики с позиций логики, логики самого культурного строительства. Эти запреты абсурдны и указывают лишь на горизонт культуры (который должен быть предельно удален от нас; должен быть недостижим), а стало быть, опять подталкивают в сторону устремленности к страху. Такого рода диалектика взаимоотношений культуры и индивида влечет (и не просто влечет, а настоятельно требует в лице самих же индивидов) переход от общества дисциплинарного (Фуко) к обществу контроля [3]. И если дисциплинарное общество давало симуляцию защищенности от внешней угрозы, держалось на страхе перед переходом из одного кластера в другой (хотя бы элементарном страхе инициации), то общество контроля держится на страхе перед потерей симуляции непрерывности (симуляции всеобъемлющего пространства), которую только оно и может сообщить индивиду – в противном случае общество контроля грозит возвращением индивида в дисциплинарный формат - тюрьму, больницу, армию и т.п. Таким образом если страх и учреждает какое- либо пространство, то это «пространство – изоляции» (М. Фуко). Комментарии 1. Это особенно ярко показано в таких трудах, как: Ф. Ницше «Рождение трагедии из духа музыки. Предисловие к Рихарду Вагнеру»; О. Шпенглер «Закат Европы»; З. Фрейд «Тотем и табу», «Недовольство культурой», «Будущее одной иллюзии»; К.-Л. Стросс «Структурная антропология»; О. Ранк «Травма рождения и ее значение для психоанализа»; П.