Гуманитарные ведомости, выпуск 2 (26) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (26), июнь 2018 г. 15 только что подошел к большим философским работам, по отношению к которым все, что я написал, было только предисловием») [1, с. 367]. По-настоящему реальный вызов зла Лосев пережил, узнав о гибели своей библиотеки. «Не могу выразить тебе, – писал он в письме от 19 февраля 1932 г., – всей силы своего раздражения, озлобления и дикого отчаяния, в которые я погружен этим известием. До последней минуты я надеялся на сохранение библиотеки и научного архива, уповая, что Бог не тронет того, на что Сам же поставил и благословил». Весьма характерно, что озлобление Лосева направлено не против земных, а против «небесных властей». «Тут дело не во властях, – отмечает он. Можно ли оставаться спокойным за более высокие ценности, которые делают возможным такое безобразие и возмутительное попрание всего святого и высокого?! Не нахожу слов, чтобы выразить всю глубину своего возмущения и негодования, и готов, кажется бунтовать против всего, во что всю жизнь веровал и чем жил». Лосев пока еще до конца не осознает, что этот бунт, граничащий с богохульством, станет истоком его глубокой и непоколебимой веры в Бога. «Как Бог допускает такую дикую месть и духовное безобразие. Начинаешь понимать безбожника Вольтера, который говорил, что если Бог не может преодолеть зло, то Он не всемогущ, а если Он не хочет преодолевать зло, то Он – не всеблаг, а если же Он и всемогущ и всеблаг, то чего же Он смотрит. Это кощунство теперь занимает ум и готово вылиться наружу. Что это: невсемогущество, т.е. бессилие, или невсеблагость, т.е. злость? И тот ответ, в котором мы воспитаны, что это – любовь Божия, этот таинственный и страшный ответ звучит сейчас как издевательство и страшный сарказм. Никак не могу заставить себя думать, что наука – зло, книги – зло, церковь – зло, что все это действительно заслуживает уничтожения» [1, с. 375-377]. Тему искреннего и глубинного богоотступничества в духе Иова Лосев доводит до логического завершения, чтобы вслед за этим совершить немыслимый нравственный прыжок в область веры. «Не утешают слова о том, что все творится по воле Божией и что Господь, если захочет, все вновь восстановит сторицею, как вернул он Иову все его богатство и послал ему новых семь сыновей. Да, Он послал новых семь сыновей, а ведь тех-то прежних семерых, тоже ведь жалко. Да и можно ли восстановить то, что погибло… Восстановление попранного или загубленного или невозможно или оскорбительно. Уже и теперь чувствую, что утерял душевное целомудрие, ибо пережил опыт ропота, бунта и озлобления, какого не знал раньше» [1, с. 381]. Лосев изыскивает все новые аргументы в пользу своего рационального богоотступничества , пытаясь вместе с тем понять причины обрушившихся на него несчастий и смысл своего столкновения с силами зла. «Что хочешь, а не принимает у меня душа этой безобразнейшей и гнуснейшей жизни в течение двух лет… Я знаю все рецепты и утешения, знаю все оправдания и доказательства. Но, что бы там ни было, не могу с этим согласиться и не могу этого переварить. Я отнюдь не говорю, что вся эта тюрьма и каторга не заслужена мною перед Богом, перед людьми или, наконец,