Гуманитарные ведомости, выпуск 1 (25) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого №1 (25), апрель 2018 г. 12 По-видимому, с высоты современности вполне правомерна конструктивно-критическая рефлексия самых разных театральных воззрений, концептуальных подходов интерпретаций театрального искусства и театральности, разворачивающих свой дискурс на общем культурно- историческом фоне. Особенно это приложимо к тем из них, которые, не взирая на свою полемичнось, и нередко выходя за каноны строгой академичности и правил «строгой эстетики», тем не менее, продолжают сегодня оставаться в активе искусствоведческой, философской и культурогической проблематики. В самом деле, можно отчасти в чем-то сомневаться или попытаться оспорить некоторые положения и идеи конкретных авторских театральных конструкций. При этом, однако, нужно учитывать их обусловленность контекстом, интеллектуальным климатом эпохи, другими «объективными обстоятельствами», равно как и той очевидностью, что «… театр во все времена считался «сценой гражданского диспута», являлся носителем социокультурных и личностных позиций конкретного общества, формирующего театр» [5, с. 13]. В ряду дискуссионных и интересующих нас в рамках данной статьи – «театральная теория» Н. Н. Евреинова, которая, как известно, неоднозначно интерпретировалась и оценивалась критиками, дискуссии по которой пролонгируются в наше время. Полемика ведется вокруг проблемы «тотальной театральности» и символизма, развиваемой в русле новой философской системы театрализации жизни и театра. Она, базируясь на вполне разумном тезисе о том, что театру объективно присуща функция социально-интегрирующего начала, центрируется идеей «проповеди театральности», экспансии театра в жизнь и культуру. В статье «Театрализация жизни» чувство театральности обосновывается генетически – как «имплицидно присущий человеческий инстинкт, который руководит его индивидуальным и социальным поведением; как «инстинкт противопоставления образам, принимаемым извне, образам, произвольно творимым человеком, инстинкт трансформации видимостей Природы, достаточно ясно раскрывающий свою сущность в понятии» «театральность» [3, с. 3-4]. Именно в инстинкте театральности («воле к театру»), изначально присущем человеку, в способности и желании тотально инсценировать все стороны жизни, вплоть до события смерти, усматривается адекватное выражение природного смысла человека – «животного эстетического». При этом «театральность» трактуется как преэстетизм, предыскусство, …вряд ли можно назвать «хоть одно такое племя, в жизненном укладе которого не нашлось бы признаков, характеризуемых мною как «театральность» [4, с. 46], убежден он. Иными словами, генетические истоки искусства выводятся из чувства «прирожденной» театральности первобытного человека, укорененной в его «театральной», «маскарадной», «лицедейской» природе. Возможно, мы ошибаемся, но нам представляется, что такая философия театра сродни «философии маски», попытка объяснить, отчасти даже переинтерпретировать человеческий мир через инстинкт театральности. Театр же предстает уникальной художественной формой, посредством которой