Гуманитарные Ведомости Выпуск 2 (22) 2017.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (22), июнь 2017 г. 26 Анализ современной литературы, посвященной философии страха, позволил выделить следующие проявления страха: метафизический страх, рационализированный страх, страх-тревога. Метафизический страх. В первую очередь следует сказать, что для анализа представляет интерес не тот страх, который можно было бы охарактеризовать как имеющий явную причину – например, страх перед конкретной угрозой. Речь здесь пойдет о т.н. «метафизическом» страхе, у которого нет явной, объективной причины [10]. В первоначальном значении страх обозначал «оцепенение», что роднит это понятие с хайдеггеровским «ужасом» («ужасу присущ какой-то оцепенелый покой»). Если руководствоваться терминологией Э. Фромма, можно сказать что такого рода страх-ужас (с точки зрения фроммовского психоанализа) непосредственно связан со «злокачественной агрессией («аутоагрессией»)», как отличительной чертой некрофильского характера. Действительно, такой страх-ужас может не только инициировать постановку философских/метафизических вопросов, как у Кьеркегора или Хайдеггера (вопрос о Ничто из сферы рацио переводится в сферу переживания Ничто в состоянии ужаса), но и быть инициатором психических (и даже психосоматических) процессов, разрушающих личность. Рационализированный страх. Под таким страхом подразумеваются страхи «внешние», рационализированные, прагматические, образ и представление о которых как-то уже оформилось в нашем сознании; они имеют внешний источник. Порой страх такого рода может быть связан с метафизическим страхом. Рационализированный страх, в данном случае, больше напоминает некое раздражение, досаду на сам источник страха, некоторый животный импульс – в качестве реакции на этот источник. Даже метафизическое испытание рушащегося сущего не так уж далеко расположено от прагматических страхов. В качестве примера рационализированного страха и его близости к страху метафизическому, можно привести близкое нам в историческом плане событие, крушение 11 сентября «башен близнецов». Рядовые американцы, ставшие свидетелями этой трагедии, в первые минуты ощущали именно такой метафизический ужас – «краха мира». Затем, некоторое время спустя, этот образ стал синонимом террористической угрозы, а не ядерного апокалипсиса, не образом и знаком пришествия антихриста, сеющего хаос. Образ был осмыслен и рационализирован, привязан к конкретному явлению. Страх-тревога. С точки зрения психологии страх – это эмоция. Тревога зачастую выступает в качестве синонима страха (или его источника) [7, с. 186- 188]. Как пишет один из учеников Пауля Тиллиха, основатель экзистенциальной психологии, Ролло Мэй «до недавних пор в психологических работах сравнительно мало внимания уделялось отличию тревоги от страха, иногда же оба эти понятия смешивали на том основании, что они опираются на один и тот же нейрофизиологический механизм. Из-за этого страдало понимание обоих этих феноменов. […] страх и тревога представляют собой угрозу для разных уровней личности » (курсив А. К., Ю. Н. ) [7, с. 188]. Если осмыслить данное понятие за пределами психологии, страх-тревога – это уже