Гуманитарные Ведомости Выпуск 1 (21) 2017.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (21), март 2017 г. 9 является большой проблемой и для самих богословов. В первую это касается определения объема предиката любви, приписываемого Богу: является ли лю- бовь всецелым выражением божественной сущности или всего лишь одним из существенных свойств Бога, наряду с такими, как «Бог есть Дух» (Ин. 4, 24) и «Бог есть Свет» (Ин. 1, 9). Весьма примечательной является точка зрения протестантского богослова А. Ричля, который в своей работе «Теология и метафизика» доказывал, что любовь вполне исчерпывает содержание божественного существа, и что метафизика может быть обоснована только на почве христианской этики [Комм. 3]. В православном богословии встречается сходная точка зрения. Так, Н. И. Сагарда считает, что поскольку «...предикат «агапе» поставлен без члена и выражает не только качество, которым Бог обладает, но качество, которое обнимает собою все, что Бог есть, то Бог не только имеет любовь, но он есть любовь. Он – всецело любовь, любовь – и ничто более; Его существо – любовь» [10, с. 561]. Наряду с этим приводится и другое толкование: любовь признается выражением нравственной сущности Бога: «Любовь есть не только определение Божественной воли, но является именем для нравственной природы Бога в ее существенном и неизменном характере» [10, с. 561]. Наиболее последовательно метафизическую точку зрения на отождествление любви с сущностью Бога проводит П. А. Флоренский, избегая при этом моралистических выводов. С его точки зрения, любовь по определению не может быть свойством или признаком Бога. Бог не был бы абсолютной любовью, если бы он был любовью только к другому, ведь тогда любовь божия стояла бы в зависимости от условного бытия другого и, следовательно, сама бы была случайна. Но Бог есть существо абсолютное и потому он – «субстанциальный акт любви». Бог не только «имеет» любовь, но Бог «есть» любовь, т.е. «любовь – это сущность Божия, собственная его природа, а не только Ему присущее промыслительно Его отношение» [11, с.71]. Другими словами, Бог есть любовь (точнее – Любовь), а не только «любящий», хотя бы и «совершенно». Сам Флоренский называет свою точку зрения «христианским онтологизмом» в понимании любви, противопоставляя ее различного рода психологическим и моралистическим толкованиям. Он подчеркивает недопустимость отождествления любви с альтруистическими эмоциями и стремлением к «благу человечества», не скрывая, что его критика психологизма и морализма в понимании любви направлена, прежде всего, против толстовства, хотя, как мы увидим ниже, она бьет мимо цели, ибо собственная точка зрения Толстого на этот предмет скорее апофатична, чем моралистична. Однако, бесспорно, Флоренскому, как никому другому, удалось зафиксировать именно «объективно-метафизический» смысл христианской любви. «Не то, чтобы любовь к ближнему была содержанием истины любви, – пишет он, – как это утверждают толстовцы и другие им подобные религиозные нигилисты... Метафизическая природа любви – в сверхлогическом преоборении голого самотождества «Я-Я» и в выхождении из себя; а это происходит при истечении