Гуманитарные Ведомости Выпуск 1 (21) 2017.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (21), март 2017 г. 62 Этот «хитрейший из смертных», дважды обманувший смерть и всю жизнь совершающий различные злодеяния, жестоко наказан, как и другие обитатели Аида, которых встретил Одиссей. Одновременно изящная и жестокая мысль древнего грека отразила в этом эпизоде о муках Сизифа нечто поистине запредельное. Это не частный случай злодея, это какая-то вселенская человеческая участь. В каком-то очень глубоком смысле история Сизифа и книга Экклезиаста совпадают. Последний своим скорбным размышлением словно иллюстрирует ситуацию первого. Никакой герменевтики не хватит, чтобы проникнуть в первоначальный замысел, глубинную интенцию греческого поэта. И дело здесь не только в гигантском временном периоде, отделяющем нас от времени создания великой поэмы. Хотя, безусловно, чем древнее текст, тем он сложнее для адекватного понимания своих исторических реалий, которые отличают «дух и стиль» каждой эпохи. Но в данном случае речь не идет об особенностях древнегреческой культуры, малопонятной современникам. Здесь нечто иное. Это откровение о человеке , его судьбе и бытийной ситуации, которое перешагивает через все временные, культурно-исторические барьеры, становясь универсальной истиной, в полой мере доступной лишь Философии, а не только истории и филологии. Эти истины не для научного анализа; они для человека. Человечество, не только современное человечество, но известное нам сознательное человечество, возможно и античного периода, сбросило со щитов эту историю, сформировав из него стандартный канон «школьного мифа». Греки снабдили нас в изобилии такими великолепными повествованиями, которые вошли в плоть и кровь европейской и мировой культуры. В культурной проекции миф о Сизифе воспринимается как текст, в то время как это текст-послание , имеющее бытийное содержание, выходящее за границы той или иной исторической ситуации. Культура адаптирует этот миф (точнее бытийное послание ), делая его приемлемым для восприятия среднего носителя и потребителя культурной информации. Вся острота этого послания, весь ужас этого события просто- напросто исчезает, превращаясь в один из мифов, которыми изобилует культура. Вообще, если миф воспринимать по-лосевски, то есть символически и онтологически , то мы не должны видеть в нем лишь плод народных сказаний и преданий, рожденных фольклорным воображением, как правило, древней эпохи. В «Диалектике мифа» А. Ф. Лосев, опровергая и высмеивая «научный» подход, а вместе с ним и обывательский, поскольку наука и есть обывательский взгляд, облаченный в терминологию, показывает, прежде всего, чем миф не является. Такой апофатический метод приводит к философа к тому, что миф не есть выдумка, фикция, фантастический образ, метафизическое построение, схема, аллегория, специально религиозное создание, догмат, историческое событие. Позитивная формулировка мифа, отмечающая то, что ускользает от научно- обыденного мышления, видит, что это: «…наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная реальность. Это не выдумка, но – наиболее яркая и самая подлинная действительность . Это –