Гуманитарные Ведомости Выпуск 4 (20) 2016.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 4 (20), декабрь 2016 г. 37 «революционном движении». Насколько те или другие профессионально «свободны» в условиях капитализма – отдельный вопрос… Но именно поэтому отнесение массофикации интеллектуального труда М. К. Мамардашвили и его соавторами к началу ХХ века (к периоду «империализма») не совсем корректно и схематично в угоду «формационной модели». Что же в России? Закономерно, что термин «интеллигенция» появился, а сам феномен прижился именно на отечественной культурной почве. Если проанализировать судьбы и биографии «западников» или «официальных народников» («охранителей»), то фактически ничем абсолютно новым и независимым от западных продуктов в культуротворчестве они не отличились, зато постоянно радели то за «народ», то «за Россию», то за «общечеловеческие ценности и гуманизм», то за «возрождение духовности и православия», забывая о реальном, дисциплинированном труде на благо простого, живого и «близкого» человека «здесь и сейчас» [Комм. 24]. Заимствование чужого культурно-цивилизационного опыта или подражательность ему, вечное изобретение неких новых и прогрессивных «нравственных» или «духовных» ценностей и были той институциональной основой, которая определила специфику деятельности русской «интеллигенции» (верующей или неверующей в Бога). Для них западная культура, образование и просвещение (часто эти слова в русском дискурсе того времени употребляются в качестве синонимов) были «священными» и «классическими». Потому не столь уж и не правы были советские философы, когда классифицировали философию революционеров демократов в качестве «классической русской философии». Действительно, В. Г. Белинский или Н. Г. Чернышевский, Н. А. Бердяев или М. О. Гершензон – исконно русские интеллигенты . Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой или А. П. Чехов – также люди из разных социальных слоёв – возмутились бы, отнеси кто их к «интеллигенции». Они – именно русские интеллектуалы (хотя с толстовским анархизмом всё сложнее, но и он был носителем традиционных ценностей, «зеркалом» крестьянской революции). Также обстоит дело и в случае славянофилов. Славянофилы и были первыми русскими интеллектуалами , которые имели и университетских опыт образования и преподавания (в том числе и А. С. Хомяков, получивший степень кандидата математики), на что почти никто из исследователей не обращает внимание [Комм. 25], и опыт публичный , опыт создания и участия в литературно-философских салонах и кружках. Но глубинная институализация их культуртрегерства и творчества была существенно иной, нежели западнические «кружки» или «литературные направления». Они общались и творили в форме «невидимого колледжа» , сообщества интеллектуалов, связанных тонкими интеллектуальными и духовными связями в некое «непроизводимое сообщество» (Жан-Люк Нанси) [Комм. 26], непонятное окружающим ни своими идеями, ни нравственными идеалами, ни нормами бытового поведения, ни участием в церковной, православной жизни. Феномен «невидимого колледжа» первоначально сложился в английской науке, противоборствующей с университетской корпорацией «схоластических