Гуманитарные Ведомости Выпуск 4 (20) 2016.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 4 (20), декабрь 2016 г. 14 границ знания (а не только научного) остро резонирует с культурой рациональности и культурой границ, ведь, согласно М. Бахтину, «культура вся расположена на границах» [1, с. 119]. Иначе говоря, в истории науки и культуры проблематика границ как меры возможного и допустимого в (применительно к исследовательской деятельности ученого) имеет характер не только сугубо теоретической, но и жизненно-практической задачи, обретая дополнительную своевременность и остроту в динамичном, нестабильном и радикально меняющемся мире [12, с. 21]. Особо следует обратить внимание на тот факт, что в значительной мере такого рода актуализация определяется общей направленностью современной философии науки. Сегодня в ее эпицентре находятся вопросы об определении статуса постклассической науки, ее потенциале или же его отсутствии. Причем, данная тема все чаще формулируется как ситуация трагического рассогласования науки с базисными ценностями культуры [13, с. 33]. Философская рефлексия границ науки и «другого» знания несомненно актуальна и для понимания того факта, что нет мира «чистой» науки и «чистого» рационализма. Ведь даже на самый поверхностный взгляд достаточно очевидно: «мир науки» включает в себя, в так сказать, «снятом виде» все многообразие форм знания, отличного от «чисто научного». Скажем, миф, теологические представления, интуицию, мистический, эзотерический опыт. Точно также, всякое человеческое знание в известной мере рационально – везде мы наблюдаем метаморфоз, взаимопревращение, взаимозаменяемость, восполняемость всех форм знания на границах науки и ненауки – ни одна культурно-историческая форма знания не существует в сугубо «чистом» виде. Что касается новейших тенденций, связанных с философской рефлексией «рацио», с вопросом рациональности науки, то они сегодня связаны с отходом от жестких позитивистских критериев демаркации науки и не-науки, с расшатыванием «перегородок» между наукой и другими сферами духовного производства в направлении последующего слома этих барьеров [14, с. 5]. В таком контексте представляется, что фундаментальная проблема демаркации «науки – ненауки» не может быть разрешена только лишь посредством апелляции к формальным стандартам (критериям) научности. – Они на сегодняшний день имеют скорее не демаркационный, а определенный нормативно-ориентирующий характер и важны преимущественно для развития так называемых «хороших» наук в качестве позитивного идеала. С учетом сказанного, мы полагаем, что радикальная методологическая новация, по которой в основание теоретической конструкции наиболее целесообразно класть не серию предписывающих законов, а оптимальное количество запретов, дополненная требованием выработки «правил научной честности» (в терминологии И. Лакатоса), звучит по-прежнему актуально [14, с. 5-6]. Развивая данный тезис, мы со своей стороны считаем важным пролонгировать его в область выработки «ограничительного механизма» на пути упреждения и не допущения в принципе деструктивных и антигуманных черт знания ХХI века. Это значит, необходимо актуализировать процесс