Гуманитарные Ведомости Выпуск 3(19). 2016

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 3 (19), октябрь 2016 г. 68 привлекательностью своих идей, пишет Пришвин, а с помощью государственного кнута большевизм загоняет крестьян в коммуну, где лишенные собственности и человеческого достоинства люди возвращаются в состояние первобытной стаи: «Так ясно подхожу я к критике нашего коммунизма: принудительный коллектив есть Легион» [14, c. 191]. После падения монархии размышления Пришвина об идеях автора «Бесов» и «Братьев Карамазовых» приведут к выводу об их ключевом значении для понимания действительности начала 1920-х годов: «Когда вдумываешься в Достоевского, то ничего не остается неожиданного в современности («без чуда») и как будто в стороне живешь и никакой не было революции» [14, c. 24]. Философско-мировоззренческие и художественно-образные оценки Пришвиным Октябрьского переворота напрямую перекликаются с творчеством Достоевского как своеобразная иллюстрация процесса завершения деятельности его «бесовских» персонажей, считавших главным средством осуществления революции в России насаждение в обществе социального хаоса и дезорганизацию власти. И в 1917 году это предвидение Достоевского сбылось в с поразительной точностью. В «Мирской чаше» Пришвин продолжает традицию Достоевского, рассматривая социализм как искушение народа сытостью всеобщей уравниловки взамен личной свободы и христианской морали. Творчески интерпретируя «Легенду о Великом Инквизиторе», он отмечает, что для русского народа идеи марксизма – это своего рода аллюзия темы соблазна Христа хлебом, предложенным дьяволом: «Социализм только продолжает дело капитализма: пролетарий добивается не духовных ценностей, а материальных благ, захваченных капиталистами. Новым в этом перемещении благ является только страсть голодного варвара, его наивная вера, что в материальных благах заключается и духовное благо (обман голода, а как наелся, так все и кончается). И се будет продолжаться, пока не вскроется обман Великого Инквизитора» [15, с. 200]. Повесть «Мирская чаша» отражает реальное противоборство общественных сил революционной России, в том числе идейную борьбу внутри русской интеллигенции, к разным группам которой принадлежали в то время Пришвин и Горький. Изображая Горького в образе огородника Крыскина и рассматривая его общественно-политическую деятельность в контексте творчества Достоевского, писатель дает свою мировоззренческую оценку роли «буревестника революции» в трагедии русской истории. Пришвину глубоко претила неискренность и духовная ущербность позиции той части социал- демократической интеллигенции, которая вместе с Горьким привела Россию к революционной катастрофе, а после ограничивается лишь непоследовательной и половинчатой критикой. «И вы, разные Максимы Горькие, которые благословляют действие и умывают руки, когда люди начинают действовать? – пишет Пришвин в 1920 году об идейных вдохновителях большевизма. – Как вы все изолгались, как вам не совестно быть?» [14, c. 67]. Как известно, у Горького отношение к Достоевскому не изменилось и после Октябрьского переворота. Если в 1920 году Пришвин в свете