Гуманитарные Ведомости Выпуск 3(19). 2016

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 3 (19), октябрь 2016 г. 64 темами сюжета «Мирской чаши»: это и тезис Маркса о главенстве в истории материально-экономической необходимости, где счастье сытости не зависит от духовной свободы; это и марксистская идея обретения общественного благополучия за счет поклонения злу классовой ненависти; это и гордыня человека, отказывающегося от смирения пред Богом ради созидания царства земного, но получающего вместо рая коммуну – принижающий личность человеческий муравейник; это и изображение сторонника большевиков Горького как прототипа огородника Крыскина. Наотрез отказываясь читать «Преступление и наказание» Достоевского, огородник объясняет свое неприятие тем, что видит здесь лишь банальный рассказ об убийстве «двух старух», а после возражений Алпатова: «Вы не дочитали повести: Раскольников убил, а Достоевский это убийство осудил и учит нас вовсе не убивать», заявляет: «– А это еще хуже, чтобы вовсе не убивать. – Христов завет. – Бог с вами: такого завета у Христа не было. – Как не было, вы не читали Евангелия. – Я не читал? Ну, нет, ошибаетесь. <…> Да, Христос людей учил не убивать, но казнить разбойников он нигде не запрещал» [16, c. 122]. Живущий в мире революционного беззакония и хаоса борьбы за власть, Крыскин считает, что именно писатели искажают евангельские вопросы о роли насилия в обществе: «Христос учил людей не убивать, но вы эту заповедь обернули по-своему и сделали из нее самое вредное дело. <…> Во всех смутах и во все времена была виновата антиллигенция, но самая ее вредная мысль, что людьми можно управлять без насилия и казни», но всех более в этом виноваты Достоевский и Толстой [16, c. 122]. Выделенное в тексте курсивом слово «антиллигенция» указывает, что этому обвинению огородника Пришвин придает значение намного большее, чем констатация частного мнения персонажа. Прямым источником слов Крыскина здесь выступает статья «Заметки о мещанстве» (1905), в которой Горький утверждал: выступив с проповедью христианских добродетелей, «Толстой и Достоевский <…> хотят примирить мучителя и мученика. <...> Они обещают народу вознаграждение за труд и муки на небесах. <...> Это – преступная работа, она задерживает правильное развитие процесса» [2, c. 205- 207]. Однако, логично заключить: если проповедь ненасилия является действительной заслугой Толстого и Достоевского, то слова Крыскина, что в всех смутах, включая нынешнюю, виновна «антиллигенция» относятся, прежде всего, к самому Горькому и той части русского образованного сословия, что идейно обеспечив победу большевиков, из движущей силы революции превратилось в ее жертву, дьявольски обманувшись в намерении достичь добра поклоняясь злу классовой ненависти. Обоснованность такого вывода подтверждается следующей записью Пришвина: «Анархическим клином вошел Горький в росщеп интеллигенции и народа, – отмечает писатель его личную роль в социальном расколе общества, – Ленин объявил интеллигенцию