Гуманитарные Ведомости Выпуск 3(19). 2016

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 3 (19), октябрь 2016 г. 49 Третий подход часто называют заместительной моральной ответственностью. Она связана с негативными переживаниями индивидов, опирающимися на простую самоидентификацию с определенным коллективом. Если член определенной группы считает своими ее достижения, значит, у него есть основания считать своими и ее преступления. В свете данного рассуждения заведомо понятно, что можно не участвовать в предосудительных действиях, совершенных коллективом и во имя коллектива, не поддерживать конкретные убеждения, которые к ним привели, жить позднее совершения таких действий, но все равно быть ответственным за них. В случае заместительной ответственности предполагается не только индивидуальная эмоциональная составляющая, но и наличие таких негативных переживаний, которые связаны не с коллективным «мы», а с индивидуальным Я («я виновен», «мне стыдно»). Обоснование оправданности перехода на уровень индивидуального Я обычно отталкивается от того обстоятельства, что членство в группе опосредствовано выбором в пользу его сохранения, сознательной самоидентификацией, которая представляет собой особого рода поступок. Г.Меллема использовал для таких поступков обозначение «квалификационный акт» [12, p. 12]. Коллективная вина и коллективный стыд. Одним из центральных вопросов теории коллективной ответственности является вопрос о соотношении таких ее проявлений как эмоции вины и стыд. До сих пор различия между ними рассматривались нами как этически нерелевантные. В дальнейшем я хотел бы обратить на них специальное внимание. При этом я буду опираться на несколько утверждений без специального обсуждения их оправданности. Во-первых, на утверждение об идентичности практических контекстов, порождающих вину и стыд. Разница между ними в таком случае создается акцентами осуждения. Вина сосредоточена на качестве совершенного действия, на осознании его неправильности, недопустимости. Стыд сосредоточен на качестве совершившей это действие личности, на осознании ее ущербности, присутствии в ней характеристик, достойных всеобщего презрения (это разграничение вины и стыда обосновано в работах Х.Б. Льюис и Дж. Тэнгни [10 ; 15]). Во-вторых, на тезис о допустимости обоснования моральных эмоций, выступающих в роли нравственных санкций, с помощью апелляции к их благотворному индивидуальному и социальному эффекту. Если принять эти утверждения, то на повестке дня неизбежно возникнет вопрос: что является более продуктивной (а значит и более оправданной) моральной эмоцией – коллективный стыд или коллективная вина? Социальные психологи, не проводящие различий между виной или стыдом за действие коллективного «мы» и теми же эмоциями в их заместительной ипостаси, часто приходят к выводу, что вина обладает гораздо большей нравственной продуктивностью. Она мотивирует извинения и действия, направленные на предоставление компенсации пострадавшим. В то время как стыд порождает реакцию уклонения от общения с пострадавшими и от обсуждения вопросов, грозящих потерей самоуважения. Он же чреват возникновением такой реакции