Гуманитарные Ведомости Выпуск 1 (17) 2016

Гуманитарные ведомости ТГПУ им . Л . Н . Толстого № 1(17), февраль 2016 г . 10 умаляя значение Достоевского как художника , позволяет увидеть его мыслительные , то есть философские миры . А они гигантские , и проигнорировать их , акцентировав внимание исключительно на художественных началах , значить упустить самое существенное и в Достоевском , и в философии , в которой ему , по мнению исследователя , принадлежит решающая роль . Чтобы придать своим рассуждениям необходимую доказательность , А . З . Штейнберг задает вопрос : « Что же является истинным началом для философии ? И отвечает : « Я думаю , конечно же , потрясение основ , разрушение основ , подрыв всего установившегося в мире . Во всем сомневаться , все разлагать , все до последней степени ; ничего установленного , ничего определенно , все должно разрушаться в первозданной туманности , из которой слагаются миры » [5, с . 467]. Достоевский как раз и соответствует этой философской задаче : « Достоевский как и все величайшие из великих в области мысли , начинает работу с начала ; он сносит все мировоззрение , он пытается заново его сконструировать – это есть философская работа – он пытается воссоздать мир таким , каким он должен быть и каким он является …» [5, с . 487]. Мы специально так подробно остановились на рассуждениях А . З . Штейнберга о Достоевском , поскольку их правомерно экстраполировать на Андрея Платонова . Ситуация во многом схожая . Сегодня мы нуждаемся в Платонове как философе , который , возможно станет зачинателем нового пути русской философии при сохранении всей его метафизической сердцевины . Что дает основания воспринимать Платонова как философа ? Это одновременно очень простой и сложный вопрос . Простой потому что буквально каждая строчка Платонова – это не просто языковая конструкция , но сплав мысли и языка ; мысль здесь кажет себя через язык , через его необычную , почти что невероятную форму . Иными словами , философия у Платонова представлена в самом его тексте , в его необычном языковом оформлении . Это значит , что не следует отыскивать в его творчестве « философские мотивы », или выделять в отдельную рубрику « философскую прозу », поскольку все текстуальное наследие Платонова нужно воспринимать именно как философию . Иногда у исследователей встречаются такие высказывания - прозрения : « В романе « Счастливая Москва » Платонов - философ одержал верх над Платоновым - художником » [6, с . 99]. Но на другие произведения Платонова это глубоко справедливый тезис исследователя не распространяется . И в тоже время , здесь есть определенный соблазн , даже опасность за языком не увидеть мысли , очаровавшись необычайностью языка Платонова , его художественным воплощением . И тогда он предстает уже не как мыслитель , но как гениальный мастер языка , творец нового стиля и тем самым остается в рамках литературы . Но следует прислушаться к И . Бродский , который провидчески верно писал о книгах Платонова , что они « должны измеряться в единицах , имеющих очень мало отношения к литературе как таковой » [7, с . 199].