Гуманитарные Ведомости Выпуск 1(13). 2015

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (13), март 2015 г. 15 является сама «сеть устройства мирского», где существует и развивается закон насилия, где утверждены институты насилия, которые являются проводниками грехов, соблазнов и суеверий [2, с. 63]. В работе «В чем моя вера?» Толстой анализирует эти мирские сети с точки зрения нарушения основных заповедей. Толстой называет церковь, государство, культуру и цивилизацию в целом «заблуждениями и идолами людскими» [2, с. 63]. Таким образом, следуя логике Толстого, если из заблуждения вытекают страдания, то церковь, государство, культура и цивилизация Ŕ и есть источники этих страданий: «Все устройство нашей жизни таково, что всякое личное благо человека приобретается страданиями других людей, которые противны природе человека» [2, с. 64]. В работе «В чем моя вера?» перечисляются те социальные явления, которые существуют благодаря суевериям, дают почву для проявления соблазна и развития грехов. Так, суды и законы являются порождением суеверий Ŕ суеверия государства и суеверия наказания: «Вы думаете, что ваши законы исправляют зло Ŕ а они только увеличивают его» [2, с. 60-61]. Следствием законов и судов является смертная казнь, против которой часто выступал Толстой, допускаемая вследствие суеверия насилия. Суеверие государства также порождает и клятвы, заставляющие человека попадать в сети государства и закона, в сети заблуждений. Военная служба, предполагающая узаконенное насилие, также порождена суеверием насилия и является проводником соблазнов и грехов. Разводы фактически узаконивают грех блуда. Этот грех, по Толстому, является одним из самых опасных и губительных грехов, поскольку окружен множеством суеверий, и, от того, не может быть осознан. Однако более опасны соблазны гордости, неравенства и тщеславия. Их Толстой выделяет особенно, потому что именно эти соблазны являются проводниками зла. Эти соблазны проявляются в «сети устройства мирского» через стремление к славе: «Самые злые дела делаются из-за славы людской. Делаются злые дела и из-за похоти, но похоть с годами ослабевает, соблазн же славы людской с годами только крепнет и усиливается» [4, с. 415]. Соблазны гордости, неравенства и тщеславия подкреплены суевериями государства, самим устройством социальной жизни. Этика Толстого является христианской, и он толкует заповеди Христа прямо, утверждая, что то, что было сказано, было сказано просто и не должно подвергаться лишним интерпретациям. Представления о зле у Толстого близки к античной традиции, которая оставляла человеку возможность преобразования собственных страстей в добродетели. Именно понимание феномена зла, как оборотной стороны добра, и греха, как возможности выхода к свету и истине из сетей заблуждений и тьмы, осознание суеверий и соблазнов, может показать и современному человеку критерии морального выбора и теперь, в условиях неопределенной морали в «сетях устройства мирского».