Гуманитарные Ведомости Выпуск 1(13). 2015

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (13), март 2015 г. 13 лучшую сторону, но не был обличителем пороков общества. И это, как ни парадоксально, доказывает его феноменология зла. Зло выступает в концепции Толстого лишь фоном, на котором происходит процесс морального выбора. Зло оттеняет закон любви, чтобы сделать его более ярким: «Толстовская концепция зла в этом смысле выступает как приложение к закону любви. Зло является оборотной стороной любви. Толстовская концепция зла выступает как приложение к закону любви в силу того, что любовь «заключена в пределы животной жизни отдельного существа и всегда стремится к освобождению себя от нее»» [1, с. 76]. Отсюда следует особенное понимание греха, не согласующееся со святоотеческой традицией. Человек не несет на себе вечную печать греха, он может преобразовать грех во благо, и это зависит только от его внутреннего выбора. Грех ведет к заблуждению (тьме), заблуждения ведут к страданиям; страдания заставляют человека преобразовать свою душу, придти к истине (свету): «Для того, чтобы большинство людей узнало истину, им необходимо благодаря грехам, соблазнам и суевериям быть доведенными до последней степени заблуждения и вытекающего из него страдания» [3, с. 76-77]. Таким образом, у Толстого грех выступает основным условием узнавания истины, представая не как роковая неизбежность, а как счастливая возможность духовной работы, как фонарь, помогающий найти свет во тьме. Преодоление греха, по Толстому, несет высшую радость, он интерпретируется не как окончательное, абсолютное зло, а только лишь как «препятствие к проявлению любви» [1, с. 76]. Такая интерпретация греха определяет в концепции Толстого природу зла, заключающуюся в том, что оно может преобразиться в добро усилиями самого человека. Но самый важный момент этого преодоления Ŕ осознание зла : «Один человек совершает самое ужасное преступление и мучается, осознает, что это дурно…другой же совершает ничтожный безнравственный поступок, и оправдывает себя, живет весело и спокойно. Преступление первого производит только материальное зло, часто обращающееся в духовное добро для себя и для других. Поступок же второго производит неисчислимые бедствия и для себя Ŕ тем, что открывает свободную дорогу другим худшим поступкам, Ŕ и для других Ŕ примером спокойствия и довольства во зле» [4, с. 47]. Эта мысль наиболее четко, на наш взгляд прослеживается в романе «Воскресение», где главный герой сначала заблуждается в своих «суевериях», совершает грех, а потом мучается от греха, и осознание этого греха приводит его к преобразованию собственной души, к изменению мира вокруг. Можно сделать вывод, что самым главным злом является «спокойствие и довольство во зле» и потому предположить, что по Толстому более опасным и коварным злом, чем осознанный грех, являются соблазны и суеверия: «Грехи свои человек чувствует, как зло, и страдает от них; соблазны он уже не чувствует, а суевериями гордится» [4, с. 336]. Грехи, если человек «не чувствует их как зло», соблазны и суеверия Ŕ это то, что составляет представление о зле в концепции Толстого: «Жизнь человеческая была бы неперестающим благом, если бы суеверия, соблазны и