Время науки - The Times of Science

Филиппович М. С., Кущенко Т. А. M. S. Filippovich, T. A. Kuschenko 2021 15 однако вместе с тем имеющее хозяина. Лес – это чужая, нетронутая людьми территория, заброшенный сад – это отторжение человеком определённой идеи, но также и возможность открытия другой. В исследовании о мире воображаемого в Средневековье Жак Ле Гофф рассматривал сад как один из множества символов связи между мирами волшебного и человеческого. Ивейн, герой средневекового повествования, меняет одну социальную систему на другую, попадая из организованной среды (с налаженным сельским производством) в мир дикий (где нет возможности купить хлеб или трудно продать «шкуру пойманной дичи», как пишет Ле Гофф). Лес и сад находятся под «защитой культурных границ, символами которых являются изгороди» [3, с.199]. Интересно уточнение Ле Гоффа о том, что «дикое» не является «чем-то чуждым, просто оно находится на обочине человеческой деятельности» [3, с.199]. Именно на краю поместья находится таинственный сад в романе Фрэнсис Бернетт – это пограничное пространство между цивилизацией и дикостью, между социальным человеком и тёмными сторонами его души. Как правило, в литературном тексте изучаются семиотическая и мифопоэтическая парадигмы. Интеллектуалы разных столетий, размышляя над понятиями природы сада, осуществляли десакрализацию этого места. Если сад Средневековья – это прежде всего «духовный сад», то вXVII – XIX в. появляются «литературные сады». Однако романы двенадцатого века «символичны»: авторы, как говорит Ле Гофф, ведают читателю о скрытой «сути» своих поэм, заложенной в многоплановом тексте. И потому сад, изображенный в художественной литературе девятнадцатого века, место по- прежнему таинственное. Сад или зелёная лужайка, о которой упоминает Ле Гофф,  это «место, окружённое стеной, отделённое от остального мира, место, где порываются все связи с привычной жизнью в обществе и вытекающими из нее обязанностями» [3, с.205]. У Френсиса Бэкона в начале эссе «О садах» мы читаем, что сад-рай «более всего освежает дух человека». Попадая в старый сад, Мэри и Колин теряют связь с внешним миром и меняют свою идентичность. Проводником в иное пространство для них становится птичка Робин (в оригинальном тексте рассказа птица упоминается как «robin read breast»). В библейской традиции зарянка – символ жертвы, потери частицы себя. Фрэнсис Бернетт – не первая писательница, использовавшая этот символ в детской литературе. В рассказе Сельмы Лагерлёф (1858-1940) «Красношейка», вышедшем в свет в составе сборника «Легенды о Христе» в 1904 г., также присутствовал этот персонаж. Лагерлёф использовала апокрифы, превращая их в сказки с дидактическим посылом. В рассказе идёт речь о мальчике из Древней Палестины, зарянка – второстепенный персонаж,