#Ученичество

| #Ученичество. 2023. Вып. 4 | #Apprenticeship. 2023. Issue 4 46 начинают оглашать приговоры невиновным людям, бабушка говорит: «Верочка, я не знаю, что сказать…» [18, с. 71]. Физически бабушка все время рядом, но она беспомощна и психологически едва ли не слабее Веры. Наверное, поэтому своими переживаниями девочка предпочитает с ней не делиться и в то же время, отчасти для того, чтобы чем-то занять бесконечно длинные дни, берет на себя домашние дела: «Теперь я на кухне одна. Два–три часа по- настоящему занята. Потом я угощаю бабу. Накрываю стол, укладываю вилки, ложки, ножи в точном соответствии со всеми правилами этикета, рассказываю подробно о том, как готовила каждое блюдо. Бабу слушает с интересом и с аппетитом ест» [18, с. 17]. То есть Вера уже проявляет себя как более активный, сильный и способный самостоятельно справляться с ситуацией человек. И даже столкнувшись с домогательствами со стороны врача, проводящего официально предписанные медосмотры, Вера ничего не говорит об этом бабушке. Еще более слабыми выглядят родители Грина. Отец запустил себя, занят только едой и просмотром телешоу. Мать механически вяжет шапки и шарфы, а потом распускает связанное. При этом, как замечает Грин, они отдаляются друг от друга: «Вдруг стало заметно, что они почти не общаются между собой. Было так раньше? Не могу вспомнить» [18, с. 55]. «Добрые» взрослые оказываются неспособны выполнять функции помощников , поэтому в критических ситуациях (от «нелегального» общения через стену до планирования побега) подросткам приходится действовать самим, преодолевая страхи и сомнения. Кто выступает здесь «злым» взрослым? В какой-то степени это безымянный врач, и хотя его появление – лишь эпизод, который в сюжете не особенно значим, он подсвечивает дополнительно ситуацию с бабушкой. О неприятном и страшном случае Вера рассказывает не ей, а Грину, на него полагается больше, чем на бабушку, которую она вынуждена ограждать от лишних волнений. Характерно, что и врач, и охранники, и «ведущие-судьи» на Главном канале, которые выполняют здесь функцию вредителей , являются персонификациями государственной системы. Они показаны нам как ее отдельные представители, выполняющие чью-то злую волю. Главный «злодей» обезличен, подобно тому, как у других авторов, пишущих для детей и младших подростков, «табу на изображение политического <…> трансформируется в “запрет” на изображение лиц, творящих насилие и жестокость» [1, с. 323]. На функцию «доброго» взрослого – помощника – в сюжете претендует отец Веры, который появляется достаточно поздно, практически в самом финале, но все же забирает Веру к себе, в дом на море: «Ну ты! – восхищенно прошептала Вера. – Я думала, ты совсем забыл обо мне!» [18, с. 109]. Однако в итоге отец, уже исчезавший из жизни Веры раньше, снова проявляет «слабость», но не потому, что превращается в слабого, как некоторые «добрые» взрослые в «Живых и взрослых», а потому, что его активная роль в жизни девочки ослабевает, и героиня опять вынуждена брать ситуацию в свои руки. В финале Вера одна идет вдоль моря, одна справляется с панической атакой и одна размышляет о будущем: «Просто надо успокоиться. Медленно вдохнуть, выдохнуть. Поговорить с отцом. Что-то придумать» [18, с. 123]. Таким образом, в «Тихих играх» тоже заметна трансформация изначально «добрых» взрослых в «слабых» под воздействием обстоятельств; прослеживается также недостаточное присутствие «доброго» отца в жизни героини, которое в результате оказывается достаточным для ее взросления, то есть обретения ею самостоятельности. «Злые» же взрослые – это представители государства, которое настолько всемогуще, что противостоять ему проблематично, можно только убежать.