#Ученичество

| #Ученичество. 2023. Вып. 4 | #Apprenticeship. 2023. Issue 4 18 атмосферу для дальнейшей работы. Потом записывали на доске короткие предложения, учили распознавать в них отдельные слова, примерно их копировать. И только после этого переходили к отдельным словам и буквам [14, с. 74]. С технической стороны эта последовательность неудобна, учебная работа занимает больше времени. Но для понимания смысла текста (а не его механического воспроизведения) это дает серьезные преимущества. В тех или иных модификациях аналитический метод применялся в школах США в этот период времени для преподавания разных дисциплин, он, несомненно, повлиял и на рисование, и на систему Аугсбурга. Однако практика корректирует любую заданную доктрину. И методический опыт Аугсбурга – также явление сложное, многоплановое, в чем-то даже противоречивое. Конструктивная магия рисования Если курс А. Сапожникова не предназначался для профессионалов, то и Аугсбург, и учителя начальной школы, для которых он написал свое пособие, тем более не ставили задачи подготовки художников. В чем же была задача, и как формулировался социальный заказ на методику рисования? Несколько упрощая, можно сказать, что это был заказ на массовое обучение рабочих, имеющих базовые дизайнерские навыки. Это было необходимо для получения конкурентных преимуществ на международном рынке. Этому, как и у Сапожникова, сопутствовала задача дать школьникам общее представление об изобразительном искусстве. Используя современное выражение, нужно было воспитать не художников, а квалифицированных потребителей искусства. Аугсбург пишет, что его методика опирается на следующие особенности психологии ребенка: 1) наблюдательность; 2) память; 3) подражательность; 4) воображение [1, с. 1]. При поверхностном знакомстве с пособием Аугсбурга может сложиться впечатление, что геометральная методика полностью перенесена сюда из старых учебников. В этом нет ничего необычного, методические заимствования – скорее правило, чем исключение. Например, даже в более позднем американском пособии Пранга и Лукаса геометральные задания занимают большую часть, лишь изредка прерываясь набросками, фруктов или овощей с натуры [3, с. 2]. Тем не менее, это натуральная школа. А в учебнике рисования Н. Ростовцева 1961 г. для первого класса – такая же геометрия и такие же орнаменты, как у Аугсбурга или Пранга [9, с. 99]. И это считалось реалистической школой. Кроме того, в книге Аугсбурга большое количество иллюстраций, и они там не просто так, – их все предлагается скопировать! Значит ли это, что и устаревший копировальный метод остается в силе? Копировать предлагается не ученикам, а учителям. И все рисунки максимально простые – такие, которые можно рисовать на доске буквально в темпе речи. А ученики (в полном соответствии с детской психологией) эти рисунки видят, запоминают, им подражают (повторяют вслед за учителем). То есть они копируют не столько контуры, сколько движения руки учителя. Что же они рисуют? Рисуют сразу геометрические тела: шар, куб, цилиндр, конус, полушарие, минуя разные линии и плоские фигуры. Уже в этом кардинальное отличие и от Пранга, и от Ростовцева. Первое задание такое: учитель показывает шар и рисует на доске круг. После разнообразных упражнений с шаром учитель показывает картонную модель куба (или просто коробку) и рисует на доске квадрат. Мы видим здесь такие же две знаковые системы, как у Сапожникова, но изначально совмещенные. Для простоты обозначим систему объемных тел как «3d-формы», а систему плоских форм как «2d-формы». Изучаемых 3d-форм всего пять, а на 2d-формах Аугсбург в первых частях пособия почти не акцентирует внимание. И это не