#Ученичество

| #Ученичество. 2023. Вып. 1 | #Apprenticeship. 2023. Issue 1 38 сопряжён с уверенностью в существовании высшей справедливости. В силу этого детская игра «более строгая в морально-этическом плане, чем взрослая игра или реальные жизненные эпизоды, выбранные ими для игрового воспроизведения» [23, с. 121]. В силу гендерного разделения всего пространства культуры среди играющих в «русских и немцев» преобладали мальчишки, но девочек могли брать в игру «за заслуги» или особые качества. Иногда преференции обеспечивались наличием материальной ценности, предмета, необходимого в игре. Так, «Ленку можно было [брать в игру “ в войнушки ” . – М. С. ], она быстро бегает» (ПМА, 1979 г.р., муж.); «У неё [героини сюжета. – М. С. ] у старшего брата был автомат. Настоящий [покупная игрушка. – М. С. ]. Брат уже не играл, мы Таньку брали. Из- за автомата. Но она плохо играла, ревела всё время» (ПМА, 1976 г.р., муж.). Местом игры чаще всего выступали разнообразные лиминальные пространства. Это задние дворы или те места, на которые выходили окна квартир, но не подъездыжилых домов: «Задь дома мы гуляли» (ПМА, 1981 г.р., жен.); «За домом речка текла. Канава. Тоже любимое место» (ПМА, 1975 г.р., жен.). Как правило, игровыми местами становились нежилые или хозяйственные постройки во дворах или на окраинах жилых комплексов, районов: «Мы играли сбоку от дома, где стояли гаражи. Там было два гаража, между которыми было очень узкое место. Там было сыро и лужа, но играть хорошо. И прятаться» (ПМА, 1975 г.р., жен.). Заброшенные или закрытые на ночь хозяйственные помещения также служили местами игровых боёв и войн: « “ Сельхозтехника ” около села. Через забор перелезали и играли. Где что бросили – колесо, камень, сломанный станок – там засада» (ПМА, 1957 г.р., муж.). Одним из самых привлекательных мест для игры «в войнушки» была и остаётся «изнанка взрослого мира» (М. В. Осорина [20]) – помойка, мусорка. «Мы играли около мусорки. Там интересно, что-нибудь можно найти. Мама говорила: “Что вы там рыщете, там же грязно! ”» (ПМА, 1982 г.р., жен.). «Однажды мы нашли на нашей помойке целый автомат. Игрушечный. И мяч. Я принёс его домой, мать говорит: “Выбрось”. Отец сказал: “Не отмоешь – ремнём получишь”. Дак я отмыл» (ПМА, 2000 г.р., муж.). Пустырь в отдалении от дома подходил для игры практически идеально: «Наш район на окраине города, почти деревня, пустырей полно. Там играли. Или ещё бегали между домами по улицам. Дома-то деревянные, маленькие, деревья, палисадники везде, заборы. Из-за них стрелять удобно» (ПМА, 1977 г.р., муж.). Незаселённые, неиспользуемые постройки, заброшенные, разрушенные или не предназначенные для жилья площадки привлекательны уже потому, что правила оформления этого пространства задают сами играющие. Это – воплощение автономности детской культуры, права на агрессию и творчество. «Дети занимают место в стороне от большой дороги, заполненной взрослыми (потому-то мы так мало и знаем их), чтобы никому не мешать и чтобы им никто не мешал, и “в стороне” создают свой быт» [12, с. 8]. Опознавательными знаками группы становятся элементы одежды. У кого- то из играющих «наших» были «настоящие» элементы солдатского обмундирования со звёздами на пряжках или пилотках. «У нас была солдатская пилотка, это папина, он из армии в ней пришёл. Брат всегда её надевал, когда шёл гулять. Но у многих были пилотки со звездами. Эта пилотка потом долго у нас в огороде (на даче) валялась, а потом потерялась» (ПМА, 1975 г.р., жен.); «Носили ремни солдатские со звездой на пряжке. Или ещё пионерские ремни, там тоже на пряжке звезда» (ПМА, 1977 г.р., муж.). «“Немцы” чаще всего опознавательных