#Ученичество

| #Ученичество. 2023. Вып. 1 | #Apprenticeship. 2023. Issue 1 16 Алексеевич подтверждает данный тезис характером и частотой дневниковых записей, посвященных детским смертям, – он отмечает их в «общем» повествовании, которое разбито на числа и годы, но не заносит смерти в раздел « Прочия достопамятности », куда «он поместил краткий раздел о гибели в этом году национальных деятелей, местных жителей и родственников». Однако смерть даже ближайшего родственника не включалась в сводку, если ему или ей было меньше нескольких месяцев [11, с. 124]. Этот факт отмечен американским историком Дэвидом Ранселом: первое разделение в восприятии детей в семье дмитровского купца происходило по границе двух месяцев жизни – только после преодоления этого рубежа Иван Алексеевич писал в своем дневнике не только о факте смерти ребенка, но и болезнях, которые становились причинами смерти детей. Другим маркером особого отношения к ребенку было погребение рядом с отцом дайариста [11, с. 125]. В какой же момент Иван Алексеевич расстался с младенческим периодом своей жизни? Из его дневника мы этого узнать не можем. Толченов «пропускает» целый этап в своей жизни – он его не знает, так как никто из родственников не передал ему памяти об этом отрезке жизни, а, возможно, и не сохранил воспоминаний о нем. Отсюда такое скептическое отношение к возможности реконструкции этого периода: «До сего писан журнал сей весьма коротко, потому что в младости лет, не имея ничему записки, и после вспамятовать многих произшествий не мог» [2, с. 32] , что в целом характерно для дневников и мемуаров эпохи Просвещения [10, с. 376]. По всей видимости, для самого Ивана Алексеевича первый этап расставания с детством настал, когда он научился грамоте, т. е. в возрасте 4 лет, это первое его воспоминание о себе. И сам автор, и, судя по всему, его родители считали это событием неким рубежом в жизни мальчика в противовес раннему детству. Обращение к факту получения образования как «реперной точки», вокруг которой строятся воспоминания о детстве, не было уникальным для воспоминаний эпохи Просвещения, равно как и запись общих сведений о себе, своих родителях, образовании и первых шагах в трудовой деятельности [3, с. 25; 62] . Для старшего сына Петруши И. А. Толченов зафиксировал факт «расставания» с младенчеством раньше и по иному поводу: в возрасте 1 года и 5 месяцев он начал самостоятельно ходить. «3-го начал сын Петруша о себе ходить» [2, с. 67]. Его родители могли надеяться и ждали, что ребенок постепенно, но естественно «встроится» во взрослую жизнь, так как «самостоятельная ходьба служила разделительной линией между неуверенностью и уязвимостью первого года жизни» [4, с. 58]. Однако Петруша еще не стал взрослым, как и не стал им Иван Алексеевич в возрасте 4 лет. Пока что мальчики – младшие члены семьи, находившиеся в одной из многих промежуточных стадии между бессловесным дитем и взрослым мужчиной. Требовался некий обряд инициации, вводивший детей во взрослый мир. Для Ивана Алексеевича таким «обрядом», по всей видимости, стала первая деловая поездка в 1768 г., которую он совершил один, без присмотра отца: « В первых числах марта родители поехали в Петербург, а я, бывши дома 31-е марта, и в оной день поехал на реку Тверцу, в деревню Мельниково для грузки барок » [2, с. 31]. В 1773 году Иван Алексеевич женится, тем самым окончательно закрепляя свой статус взрослого члена семьи [2, с. 40]. Иван Алексеевич кратко, но скрупулезно фиксировал события жизни своих детей. Для чего? Учитывая специфику источника, находящегося на стыке дневника и воспоминаний («дневник с комментариями», так будет точнее), мы можем высказать предположение, что для него эти события были важны в момент, в который происходили [11, с. 123]. При этом сам факт записи имен