#Ученичество

| #Ученичество 2022.Выпуск 1 | #Apprenticeship 2022. Issue 1 32 всеобщего священства, мысль о том, что Господь обращается к верующим через Библию напрямую, и каждый несет в себе Святой дух. Возможно, именно это – осознание собственной избранности, не только социальной, но и духовной, увлекло подростка (напомню, что осенью 1909 года Пете исполнилось 16 лет – А. Л .). Во многом его самоуверенность поддерживается В. Фетлером, с которым мальчики сходятся очень коротко. «После собрания для членов общины мы поймали его. Он сказал: вы хотите меня немножко мучать? А я не только немножко, а много». После разговора В. Фетлер молился о том, чтобы господь дал им закончить школу. «Когда мы уходили, он сказал: ‟ Идите с Богом и не унывайте; вы оба будете благовестниками ˮ . О! если бы это сбылось! Я не перестал бы благословлять Бога, давшего этот дар, и работал бы по мере сил своих». Чуть позже Фетлер высказался гораздо определённее о своем видении будущего мальчиков: «Вы можете в тысячу раз больше сделать, чем какой-либо необразованный мужик» [4, л. 28]. Для Пети это очень важно. Показательно, что всё, подтверждающее его исключительность, он фиксирует в дневнике: вот кто-то назвал его «братом», и он отмечает это. В другом месте он записывает: «Величал меня братом». Петя гордится тем, что он так интересен Фетлеру и может спокойно с ним разговаривать в отличие от других членов общины. Это понимание своего выдающегося положения сквозит в его следующей заметке: «Понедельник 31 мая. В пятницу после географии пошел с В. А. на Казанскую. Он говорил, что несколько раз подходил к дверям фетлерской комнаты и опять уходил. Я очень доволен этим разговором» [3, л. 138]. И точно так же, как и в случае с яхт-клубом, Петя начинает вести себя вызывающе: «Пришел довольно рано и сел налево у окна… Я сидел и читал Муда… Кто ни садился налево (кроме членов общины), тех всех гоняли, а я сидел спокойно». Заняв неподобающее ему по статусу место (он был еще не крещен по баптистскому обряду), мальчик фиксирует свою исключительность в пространстве и отмечает тот факт, что другими это положение признается. Летом 1910 года Петя настолько уверился в собственной востребованности, что начал требовать к себе исключительного внимания; проявлять назойливость и настырность, граничащие с хамством. При этом по записям видно, что без социальной востребованности к нему возвращается скука и апатия, которые сразу исчезают, если его достоинства вдруг замечаются окружающими. Так, в июне он пишет: «Надо непременно просить работы у господа и Фетлера. А то теперь и Библия читается больше по привычке, чем по нужде, молюсь скверно, скучаю ужасно. Сегодня читал весь день послание к Евреям. Ужасная скука» [4, л. 7 об.]. Но все это уходит сразу же, когда в результате своей настырности (а Петя прямо пишет, что он «увивается вокруг Фетлера»), мальчик получает ответственный пост: он в 16 лет становится и. о. заведующего одной из воскресных школ. При этом Петя с удовольствием отмечает изумление окружающих: «…Роберт (младший брат В. Фетлера – А. Л .) и рожу вытянул, как узнал, что я в переведен в Гавань. Я чрезвычайно счастлив. Вернулся дух молитвы, в несколько раз больший, чем был, к уроку приготовляешься тщательно, молишься с особенным усердием, хочется работать, работать, работать…» [4, л. 9 об.]. Учитывая то исключительное значение, которое отводилось воскресным школам в общине, можно сказать, что Петя действительно сумел внушить к себе определенное доверие. Судя по всему, руководство общины не очень понимало, что им делать с активностью Самойлова. С одной стороны, образованных молодых людей было немного, и терять такой ценный кадр не хотелось; но с другой – Петино нежелание знать свое место явно раздражала В. Фетлера так же, как в свое время оно вывело из себя «командорство» в яхт-клубе. В июле 1910 года, видимо, было решено указать Пете на его действительное положение: «Вторник 20 июля… Пели, молились, а потом Роберт провозгласил: скажет слово брат Самойлов, и я сплел немножечко лаптей на Иоанн 3:14–15». Видимо, проповедь прошла неудачно, так как чуть позже Петя