Тульский краеведческий альманах №19 2022 г

223 иначе, были основания держаться начеку. И случился казус, когда из-за этой настороженности я попал в неприятную историю. Мы с Костей Петровским поздно вечером возвращались домой. Жили мы рядом. И на нас выскочил какой-то странный человек, одетый в женскую куртку. Мы это увидели, по- скольку стояли у фонаря. Он почему-то кинулся бежать. Я его догнал, схва- тил за шиворот. Он рванулся, а куртка осталась у меня в руках. Но скоро он появился с милиционером и стал кричать, что я его ограбил. Потом обо мне, как грабителе и хулигане, появилась в местной газете статья. А произо- шло следующее. Он ходил на свидание к своей приятельнице. Его брат ходил к своей симпатии. А возвращаться договорились вместе. Когда же он увидел не брата, а меня, очень испугался и бросился бежать. Кстати, убежал и Костя, тоже испугавшись. Сверхбдительность тоже вещь небезопасная. На Косой Гope я с родителями прожил до самого начала войны, шесть лет. После этого моим жилищем были казармы, окопы, землянки и госпита- ля. Волею судеб я оказался в Куйбышеве (Самаре) на службе в Военно-ме- дицинской академии. Меня не приняли в Академию в качестве курсанта, а оставили служить в комендантском взводе. Мне представляется, что ка- зарма у нас была совсем неплохая. Спальные помещения, пищеблок, кубо- вая, комната для политзанятий. В том же здании, что и казарма, находились и квартиры сотрудников академии. Такая территориальная близость солдат- ской подневольности и свободной гражданской жизни меня травмировала. И моё солдатское положение казалось мне чем-то неестественным. В казарме ты всё время на виду. А каждому человеку (пусть и в разной степени) не- обходимо время уединённости. У меня стали появляться признаки аутизма. Как-то я обнаружил в нашем помещении дверь на лестничную клетку, кото- рой не пользовались. Иногда я туда забирался посидеть на ступенях в одино- честве и уединении. Мой аутизм прошёл, когда меня взяли на секретарскую работу в штаб академии. Весной 1942 года очередная комиссия признала меня годным для отправ- ки на фронт. И я оказался в городке Кузнецк Пензенской области, в фор- мирующейся здесь части (76-й укрепрайон). Точнее сказать, не в Кузнецке, а в лесу, километрах в семи-восьми от него. Место превосходное. Смешан- ный лес. Согретые солнцем полянки. Запах молодой листвы и сосновой смо- лы. Шёпот листвы. Воздух ароматный и свежий. Вдохнуть бы такого воздуха сейчас. Здесь мы жили в шалашах. Это было отличное жильё. Крыши были покрыты вениками так, что один ряд накрывал другой, и кровля совершенно не протекала. Был и прекрасный родник. Мы его охраняли. И там был пост. Я с удовольствием дежурил на этом посту. О нашем лагере я ещё кое-что на- пишу, когда будет речь об армейской службе. Но настало время, часть сформировали и нас погрузили в эшелон. На пару недель нашим жилищем стали товарные вагоны. Теснота и смрад, смесь ма- хорочного дыма и запаха потных портянок. Были и другие источники злово- нья. Поэтому двери старались держать открытыми, когда это было можно. А следующие полтора года, с июля 1942 по середину декабря 1943 года, я стал обитателем землянок и окопов. Бывало, конечно, что удавалось раскварти- роваться и в домах, что не всегда было лучше землянок. Все землянки, в которых мне довелось ютиться, не пересчитать, тем более не описать. Некоторые мне, однако, запомнились. Первая землянка, в которой разместился наш взвод ещё под Сталинградом, была устроена в яме, которая Î. ß. Ñòå÷êèí. Òðîïîþ ïàìÿòè