Тульский краеведческий альманах №19 2022 г

219 Водились очень крупные карпы и щуки. Карпа мне поймать не пришлось. А нескольких щурят на спиннинг я поймал. Но и водоёмы стареют, рыбы в них становится меньше, и она мельче. После войны мне поймать уже прак- тически там ничего не удавалось. С нами из Алексина на Косую Гору приехали Загородние. Она – врач, он – агроном. Антонина Дмитриевна и Георгий Антонович. С их сыном Ана- толием мы учились в одном классе в Алексине. Там мы не были большими друзьями. Теперь мы стали много ближе, как «земляки». Перебрались на Косую Гору Барабанщиковы и Пресняков. Появились у меня и новые дру- зья. Прежде всего это Костя Петровский, парень очень живой, остроумный и буквально нашпигованный анекдотами. Костя часто вечерами просиживал у нас. Тогда шла гражданская война в Испании. У Кости очередной анек- дот. «Встречаются два еврея. Один другому: ты слыхал, Хаим, Теруэль взят? – А где он работал?». Теруэль – в Испании. Наступило время джаза, тан- го, фокстротов и анекдотов. Очень странно. Время политических гонений, жесточайшей цензуры и доносов, а тут анекдоты, как из рога изобилия. За политические анекдоты судили и ссылали в лагеря. Но они непрерывно плодились. Возможно, именно тогда они приобрели особую смачность. Вот характерный для того времени анекдот-загадка: «Спорят представители разных национальностей, у кого самые храбрые мужчины? Англичанин го- ворит, что в Англии: там каждый третий англичанин тонет в море, но они не перестают служить во флоте. Француз – французы: каждый третий за- ражается нехорошей болезнью, но они не прекращают охоты на женщин. Русский: нет, самые храбрые русские. Все знают, что каждый третий “сту- кач”, но не перестают травить анекдоты». И было именно так. «Плачет маль- чик. Подходит Сталин: “Не плачь, мальчик, я Сталин – отец всех народов. Скажи, чего хочешь?”. Мальчик: “Хочу быть сиротой!”». Это верные десять лет лагерей в Колымском крае. Но ведь это рассказывалось в те годы. Илья Эренбург вспоминал, как они беседовали с Михаилом Кольцовым в ванной комнате, открыв краны, под аккомпанемент журчащей воды. Впрочем, это не спасло М. Кольцова от расправы. Костя учился очень хорошо. Мечтал стать артистом, обладал даром рас- полагать к себе людей. В этом я пытался ему подражать. Даже специально «работал над собой». Возможно, чего-то и достиг в этой области. Костя был моим Карнеги. У него я учился искусству общения с людьми. Он же ввёл меня в драмкружок, в литературный. У него мы вечерами слушали музыку. Дома у Петровских был настоящий старый граммофон (патефоны тогда еще не были в моде), много разных пластинок. В музыкальном отношении я считал себя человеком безнадёжным. Самая высокая похвала, которую я получил от учителя музыки, была – «микроскопические успехи». Хриплый граммофон всё же способствовал моему приобщению к миру музыкального искусства. Фи- зически Костя не был сильным парнем, спортом заниматься не любил, пожа- луй, был немного трусоват. Помню, когда я выяснял отношения с одним пар- нем, он просто убежал. Получил он аттестат с отличием, поступил в МИФЛИ. Во время войны обморозился. Долго лежал в госпитале. После войны работал в областной газете «Коммунар». Публиковал неплохие статьи о театре. Был он хорошим лектором, активно сотрудничал с существовавшим тогда Област- ным лекционным бюро. Личная жизнь у него складывалась с большим трудом. В конце жизни стал изрядно выпивать. Тяжело болел и умер ещё нестарым. Î. ß. Ñòå÷êèí. Òðîïîþ ïàìÿòè