Тульский краеведческий альманах №19 2022 г

Òóëüñêèé êðàåâåä÷åñêèé àëüìàíàõ • Âûïóñê 19 • 2022 164 и окрестностям. Дюма называл Григорови- ча «другом» и держал совершенно за своего, т. е. за парижанина. Впоследствии, часто бывая в Европе по делам службы в «Об- ществе поощрения художеств», писатель чувствовал себя здесь естественно и сво- бодно. В конце 1890-х годов Лев Никола- евич Толстой просил Григоровича помочь своей дочери Татьяне, которой необходима была операция в клинике Вены, уладить все формальности в австрийской столице, целиком полагаясь на исконную «европей- скость» самого Григоровича. С. А. Толстая писала в своих мемуарах: «Видалась Таня часто с… писателем Григоровичем, который был очень добр и внимателен к Тане. Из- вестил нас о благополучном исходе опера- ции Тани, нашёл ей за городом помещение в санатории после операции и всё время принимал большое участие в ней. Мне Григорович писал потом: “Всякий раз, как мне случается встретить кого-нибудь из вас, в моё старческое сердце про- никает что-то особенно приятное, согревающее какое-то чувство. Не вижу я вас годами, а увижу, точно накануне расстался, как вы мне задушевно близки”» 2 . Русскому же языку Григорович учился у дворовых и деревенских крестьян. Бывший отцовский камердинер Николай очень любил мальчика, водил его гулять по окрестностям, рассказывал разные занимательные истории и сказ- ки, проявлял к нему внимание и сочувствие, что на фоне достаточно строгого европейского воспитания бабушки сильно привязало ребёнка к нему. Когда в десятилетнем возрасте Григорович впервые покидал родное имение для учёбы в Москве, расставание со своим дворовым дядькой явилось для него настоящей трагедией. Дулебино на всю жизнь стало для Григоровича подлинной колыбелью таланта. Во многих его произведениях нашли отражение картины, хорошо знакомые ему с детства: есть у него очерки, целиком посвящённые родным местам (например, поэтичная «Смедовская долина», 1852). Григорович не раз замечал, что в Петербурге не может написать ни строчки. В Дулебино он при- езжал за вдохновением, новыми сюжетами, здесь он учился подлинному рус- скому языку. «Знакомый с простонародным русским языком только по редким книгам, которые удавалось читать, я стал усердно изучать его практически, проводя часы на мельнице, беседуя с помольцами, разговаривая с нашими крестьянами, стараясь прислушаться к складу их речи, записывал их выра- жения, казавшиеся мне особенно характерными и живописными», – писал Григорович о своих дулебинских днях середины 1840-х гг. 3 . Григорович прекрасно изучил не только русский язык средней полосы Рос- сии, богатый пословицами, прибаутками, меткими выражениями, но и саму жизнь главного носителя и создателя этого языка – простого русского народа. Он постепенно стал прекрасным знатоком обычаев, поверий, примет, фоль- клорных традиций Тульской, Московской, Калужской, Рязанской земель. Его наблюдения отражались на страницах рассказов, повестей, романов. А. Дюма. Дагерротип начала 1860-х гг.