Тульский краеведческий альманах №17 2020 г

Òóëüñêèé êðàåâåä÷åñêèé àëüìàíàõ • Âûïóñê 17 • 2020 192 лица, серые пристальные глаза, и испытал тот самый восторг, какой испыты- вал раньше, читая его творения, жадно схватывая вечный трепет его души, ищущей, напряжённо живущей. Этот человек раньше поглощал мою фанта- зию, вызывал чувство благоговения. Теперь я этого человека видел, и он меня не обманул. Он провёл меня в свой кабинет, стол, стоящий по средине, кожаная ме- бель, картины на стенах были в полутьме. Когда мы кончили говорить о моём личном деле, он заговорил о только что умершем Чехове, о японской войне. Л. Н. был грустен, в его словах проскальзывала боль, которую вызывали че- ловеческие страдания, уродливости жизни, дорогие потери. Лев Николаевич сказал: «Сегодня я узнал, что умер Чехов Антон Павлович. Это был человек благородной и большой души. Очень больно узнать, что умер такой человек». Л. Н. подошёл к окну и минуту молча смотрел в сгустившиеся сумерки лет- него вечера. Он был очень растроган, мне показалось, что у него выступили слёзы на глазах. Затем он повернулся ко мне. Я поспешил проститься с ним и вышел от него. Проходя через переднюю, я опять услыхал музыку, пение и весёлый смех, раздававшийся с верхнего этажа. Мне подумалось: ему, который знал блеск и яркие радости жизни, доступ- ные не многим, и остро воспринимал тяжёлые стороны жизни, эти противоре- чия должны были быть особенно мучительны. Его душа горела состраданием к несчастью и любовью к жертвам векового зла, а шумная весёлая жизнь бо- гатого помещичьего дома шла как бы мимо Льва Николаевича, не заражаясь его душевным подъёмом. Было как-то странно слышать от его сына Сергея Львовича отзыв о взглядах и поступках Л. Н. как о чудачествах, отзывы с улыбочкой. Лев Николаевич, конечно, сам видел ясно это непонимание его, порой настоящую оппозицию семьи, и всегда просил обращаться, когда его не было дома или он был занят, то к доктору Никитину, то к художнице Юлии Ивановне Игумновой, которую он представил мне как своего лучшего друга. Лев Николаевич больно тревожил человеческую совесть своим громким сло- вом, он много требовал от человека и клеймил людей позором за излишества и роскошь, но его личная графская жизнь не вызывала протеста других, она была неприхотлива, проста, как жизнь праведного монаха. Его уход из Ясной Поляны был выполнением требования толстовской со- вести, выполнением долга не столько перед людьми, сколько перед богом. Не мне разгадывать трагедию великой души. Толстой огромен, и его нель- зя сразу разгадать, это будут делать веками. Разве не сказалось непонимание Толстого теперь в том, что на похоронах великого проповедника мира и незлобия на гроб его возлагали красные лен- ты – символ крови и борьбы, разве его имя не делали иногда предлогом для политических выступлений! Он проповедовал вечную правду, чуждую суете текущей минуты, и чтобы понимать его, нужно обладать простотой и безыскусственностью. И если в жизни бывает мрачно и темно, как ночью, то всё-таки не так жут- ко и безнадёжно, когда светят такие яркие звёзды как Толстой. Написано 7 декабря 1910 г. Подпись ( автограф) г. Химки, М. О. Ленинский проспект, д. № 11-а, кв. 39. Грачёв Иван Дмитриевич