Тульский краеведческий альманах №17 2020 г

Òóëüñêèé êðàåâåä÷åñêèé àëüìàíàõ • Âûïóñê 17 • 2020 92 бриллиантиками и прочее). Впоследствии, на суде, Чистяков скрупулёзно всё перечислял и даже предъявил личные письма Олимпиады, доказывая, что просто не мог не ответить на столь пылкие чувства. Из писем Олимпиады: «…С первого предложения твоего я заповедала в душе своей перед Богом при- надлежать тебе до гроба… я люблю более своей жизни, но я более чувствую в душе своей, чем могу объяснить… Ангел мой, не погуби твою Олимпию! я твоя, поклялась быть твоею до гроба, не верю, чтоб ты был изменником моим, вверяю тебе мою жизнь… будь моим верным хранителем, не дай умереть, я не отвергну свою клятву... если бы знал, какие я переношу жестокие муче- ния, моя жизнь в тебе одном, ты властен и умертвить, и оживить…» 21 . Впоследствии Олимпиада отказывалась от этих писем, уверяя, что писа- ла их под диктовку уже после свадьбы, но скорее всего, они были подлин- ными: Чистякову не было нужды в сочинительстве, у него действительно хранились все письма, а пылкость чувств юной девушки подтверждалась её согласием на тайный брак, который и был совершён 15 января 1841 г. в селе Глухие Поляны 22 . Впрочем, очень быстро Чистяков понял, что увоз невесты и брак без согла- сия родителей желаемого большого приданого не принесут. В брачную ночь страстный муж стал выпытывать у молодой о наличии 50-тысячного билета и, получив отрицательный ответ, в ярости потащил её к колодцу – дескать, теперь у нас ничего нет, жить нам нечем, так лучше утопиться. С этого мо- мента Олимпиада поняла характер своего мужа и причину его сватовства. Впоследствии, обвиняя супруга в жестоком обращении, она перечисляла, что пришлось ей вытерпеть: в первую же ночь разъярённый супруг вытолкал её из спальни, и она ночевала на диване, на второй день он разбудил её криком «видишь ли жареного ребёнка на блюде?», обещал пить кровь её по капле, пока она не восстанет на родных и в конце концов вынудил её сделать лож- ный донос на отца в кровосмесительстве. Это был гениальный ход со стороны Чистякова – припугнуть тестя таким ужасным обвинением, и даже если выяснится правда – в народной памя- ти осадочек останется. Через три дня Чистяков пригласил к себе духовника Олимпиады протоиерея Зеленецкого, и Олимпиада сделала тому якобы при- знание, что её развратил отец с 13-летнего возраста. Перепуганный и сомне- вающийся Зеленецкий бросился к Федуркину, тот пришёл в ужас и решил мириться с зятем. Молодые были приглашены на обед к деду Ломову, где присутствовали разные высокопоставленные гости, с Чистяковым там обра- щались как с родственником, далее начались взаимные визиты (Чистяков всегда сопровождал Олимпиаду, не оставляя её одну никогда и ни с кем). Вдовая тётка Анна Никитична пожурила Олимпиаду за побег, но так как здоровье последней оставляло желать лучшего (начались частые обмороки), то решено было отправить молодых в Москву к тётке Кобяковой, к тому же у Чистякова там нашлись какие-то дела. Федуркин выдал молодым 1 000 р. (по просьбе Олимпиады), подарил бриллиантовый фермуар, дед и бабка Ло- мовы, провожая их, выдали в дорогу разных припасов и сластей. В общем, жизнь налаживалась настолько, что Чистяков расслабился, и в гостях, бра- вируя перед новой роднёй (присутствовали тётка Анна Кобякова, её квар- тирант студент Леттнер, сам Кобяков и прочие домочадцы), рассказал, что нисколько не боится Бога и святых: «Я просил Николая Чудотворца, чтобы он меня помиловал, но он меня не помиловал; я зажёг свечку и Николаю