ДОКУМЕНТ КАК ТЕКСТ КУЛЬТУРЫ.ВЫП. 4

Мне все равно теперь. Струится Енисей, Звезда полярная сияет. И синий блеск возлюбленных очей Последний ужас затмевает. (3, 27) Название главки подтверждает: и на сей раз «вечный образ» Священ­ ного Писания вписывается в общую семантику Апокалипсиса поэмы, и на сей раз звезда - зловещий символ смерти, знак иной реальности. Процити­ рованные строки неизбежно эксплицируют образ Мандельштама, о траги­ ческой судьбе которого Ахматова к этому времени, если и не знала точно, то догадывалась: «синий блеск возлюбленных очей...». А возникающие в контексте главки переклички со стихотворением Мандельштама 1922 г. «Ветер нам утешенье принес...» актуализируют, дополнительно высвечи­ вают «библейское» звучание ахматовского образа, заставляют прочитать его и здесь, в «Реквиеме», в первую очередь, в качестве библейского: Есть в лазури слепой уголок, И в блаженные полдни всегда, Как сгустившейся ночи намек, Роковая трепещет звезда (5). Появление в тексте поэмы о смерти картины Распятия, центрального эпизода Нового Завета, получает - на уровне внешнем, сюжетном - вполне «реалистическое» объяснение: картины и образы новозаветной трагедии возникают в сознании героини подобно видению, откровению - на грани жизни и смерти, когда «безумие крылом души накрыло половину...». Од­ нако глава «Распятие» впаяна в текст «Реквиема» гораздо более прочно. В ней сконцентрированы все основные смысловые линии произведения. Близость «Распятия» к своему источнику - Священному Писанию за­ крепляется уже эпиграфом к главе: «Не рыдай Мене, Мати, во гробе зря- щи» (3, 28). Эпиграфы у Ахматовой всегда подключают к произведению новые смысловые контексты, актуализируют «вечные образы» культуры, вводят текст современности в культурную традицию, а часто оказываются и ключом к прочтению всего произведения. Делая эпиграфом слова из ир­ моса IX песни канона службы в Великую субботу, Ахматова, по сути, со­ единяет страдания распятого Сына и присутствующей при казни Матери в единый емкий и пронзительный художественный образ. Тем самым полу­ чает свое обоснование и композиция главы: объектом ее первого фрагмен­ та оказывается Сын, объектом второго - Мать. Насколько велика роль смысловых импульсов, идущих от цитируемого источника, в полной мере позволяет ощутить и первая миниатюра главы: Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: «Почто меня оставил?» А Матери: «О, не рыдай Мене...» (3,28) 57