ДОКУМЕНТ КАК ТЕКСТ КУЛЬТУРЫ. ВЫП.2

жанров русской литературы XIX века, связано с тем, что христианские идеи, с которыми будущие поэты знакомились с детства, обогащали их творчество и философское осмысление жизни. Одним из самых ярких в антологии русской молитвы стало стихотворение Пушкина «Отцы пустынники и жены непорочны ...» (1836), являющееся поэтическим переложением Великопостной молитвы христианского писателя IV в. св. Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу твоему. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь». Это покаянная молитва, читаемая на богослужениях во время Великого поста. С этой молитвой, хорошо известной всем православным, «в середине XVII столетия было связано начало раскола в русской церкви: патриархом Никоном в начале Великого поста 1653 г. была разослана “Память”, предписывающая творить крестное знамение не двумя, а тремя перстами, сократить количество поклонов во время чтения Великопостной молитвы Ефрема Сирина, заменив земные поклоны поясными. Очевидно, текст этой молитвы, читаемой священником дважды во время великопостной службы, “пронзил”, говоря словами Достоевского, сердце поэта и произвел на него неизгладимое впечатление. Молитва призывала к покаянию, нравственному очищению души, ее приготовлению к “жизни вечной” и призывала Бога даровать душе дух смиренномудрия, смирения, терпения и любви» (Кусков В.В., 1999: 10). Отцы пустынники и жены непорочны. Чтоб сердцем возлегать во области заочны, Чтоб укреплять его средь дольных бурь и битв, Сложили множество божественных молитв; Но ни одна из них меня не умиляет, Как та, которую священник повторяет Во дни печальные Великого поста; Всех чаще мне она приходит на уста И падшего крепит неведомою силой: Владыко дней моих! дух праздности унылой, Любоначалия, змеи сокрытой сей, И празднословия не дай душе моей. Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья, Да брат мой ог меня не примет осужденья, И дух смирения, терпения, любви И целомудрия мне в сердце оживи. Тексту молитвы Пушкин предпосылает поэтическое вступление, состоящее из 9-ти строк (стихотворное переложение молитвы занимает 7 строк). Во вступлении Пушкин обращается не к преподобному Ефрему Сирину, а к «отцам пустынникам и женам непорочным», которые создали «множество божественных молитв». Из этого множества лирический герой выделяет одну молитву, повторяемую священником «во дни печальные Великого поста». Она умиляет душу лирического героя, чаше других 73