ДОКУМЕНТ КАК ТЕКСТ КУЛЬТУРЫ. ВЫП.2

городскую жизнь. Приведем лишь один пример: «Перед нами был обычный московский двор - песочница с парой ковыряющихся детей, турник, на котором выбивали ковры, каркас чума, сваренный из красных металлических труб, бревенчатая избушка для детей, помойки, вороны и мачта фонаря». Отрывки, взятые для исследования, не содержат предметных отпечатков времени. Но есть ли в них его стилистические и языковые следы? Большая часть респондентов приписача предложенные отрывки Бунину и Тургеневу. Единичные ассоциации возникли с произведениями J1.H. Толстого (2 человека), «Лолитой» В. Набокова (2 человека), «Мастером и Маргаритой» М. Булгакова. Критики часто упрекают В. Пелевина за слишком вольное обращение с русской классикой. А сам писатель всегда высмеивал благоговейное отношение к классической литературе, когда «за счет утверждения однозначности мыслей и чувств писателей прошлого они превращаются в духовные трупы, а само культурное пространство - в Братскую Могилу». Об этом он писал в рассказе «Мардонги». М. Павлов, рассуждая о произведениях В. Пелевина, говорит: «... в любой трансляции, неважно, телевизионной ичи культурной, существует два основных этапа: сначала устанавливается связь, и лишь потом начинается передача информации. Если связи нет, то любое сообщение останется невоспринятым. В тех случаях, когда писатель не умеет добиться контакта с читателем (поиск такого контакта часто не в руках писателя, а в руках, условно скажем, его музы), значит - его не читают, нет связи, ни прямой, ни обратной, а это, в свою очередь, значит, что его послание проваливается» [Павлов 1999: 204-207]. В случае Пелевина кажется, что связь установлена, то есть необходимое условие соблюдено, и остается разобраться, что именно, в содержательном смысле, передает писатель своим читателям. Для стиля В. Пелевина типично стремление попасть в мир аллегорий, получить возможность изложить свою концепцию особым символическим языком. Это дает автору полную свободу говорить о самых тонких вещах с любой степенью серьезности или иронии, не очень заботясь о правдоподобии. Для него характерно постоянное обыгрывание архетипов (в том числе и языковых), что наглядно подтвеждает психолингвистический эксперимент по атрибуции его текстов в окружении классических. Во всех произведениях литературного постмодернизма, в том числе и у В. Пелевина, «читателя встречает густейшая цитатная и пародийная среда». В идеале аллюзивная игра предполагает, что читатель способен разграничить подражание и собственно авторскую манеру. В ходе проведенного эксперимента выяснилось, что более 60% современных молодых читателей воспринимают текст как классический и не атрибутирует его даже по времени. Неумеренная игра в подражание приводит к потере узнаваемого идиостиля - собственного «языкового лица» писателя. 71