ДОКУМЕНТ КАК ТЕКСТ КУЛЬТУРЫ. ВЫП. 12

38 Мне всё досадно и на мою жизнь и даже на неё. Необходимо работать…» (Толстой. Т. 48. С 47). Труд Толстому нужен для того, чтобы уйти от пессимистичных мыслей. 9 мая 1859 года от пишет: «Одна потребность работать и забывать – что? Нечего. Забывать, что живу. Молился нынче и хочу принуждать себя регулярно работать и делать немного добра» (Толстой. Т. 48. С. 21). Особое внимание в дневниковых записях уделяется литературному труду, которым писатель не доволен. Ему чужды тщеславие, лесть. 13 декабря 1858 года он пищет: «Литература, к(оторую) я вчера понюхал у Фета, мне противна. Т.е. я думаю, что, начав литерат(урное) поприще при самых лестных условиях общей, 2 года сдержанной похвалы и почти первого места, без этих условий я не хочу знать литературы, т. е. внешней, и слава Богу. Надо писать тихо, спокойно, без цели печатать». (Толстой. Т. 48. С. 19). 9 мая 1859 года даёт оценку своей повести «Семейное счастье»: «Получил С(емейное) С(частие), ‒ Это постыдная мерзость» (Толстой. Т. 48. С. 21). В дневнике этого периода Толстой устанавливает нравственные доминанты своей жизнедеятельности, условия личного счастья: «Я эготист распущенный. А я счастлив. Тут и надо работать над собой. И немного нужно, чтоб закрепить это счастье. – 1) порядок, 2) деятельность, 3) решительность, 4) постоянство, 5) желание и делание добра всякому. (1 апреля 1861 года. Толстой. Т. 48. С. 53). Чётко определены сферы самореализации: 6 октября. «Выбор давно сделан. Литература – искусство, педагогика и семья. Непоследовательность, робость, лень, слабость, вот мои враги» (6 октября 1863 года. Толстой. Т. 48. С. 57). Можно сказать, что Толстой приходит к самоопределению, пониманию своего жизненного предназначения. Важно, что Толстой преодолевает период дисгармонии, самоуничтожающего недовольства собой. Его строгий самоанализ, по собственному мнению, не привёл к саморазрушению: «Я с молода стал преждевременно анализировать всё и немилостиво разрушать. Я часто боялся, думал – у мня ничего не останется целого; но вот я стареюсь, а у меня целого и невредимого много, больше, чем у других людей. Орудие ли анализа у меня было крепко или выбор верен, но уже давно я более не разрушаю; а целыми остались у меня непоколеблены – любовь к одной женщине, дети и всякое отношение к ним, наука, искусство – настоящие, без соображений величия, а с соображением настоящности наивного, охоты – к деревне, порою к севру .. и всё? Это ужасно много. У моих сверстников, веривших во всё, когда я всё разрушал, нет и 1/100 того». (6 ноября 1873 года. Толстой. Т. 48. с. 67). Таким образом, период с 1858-го по 1878-й годы в жизни Толстого можно считать периодом самообретения. Лев Николаевич приходит к осознанию своего предназначения, определяет для себя нравственные доминанты, сферы самореализации. В записях ощущается уверенность зрелого человека. Важным фактором такого результата духовной работы над собой стало обретенное семейное счастье. Обобщение дневниковых записей позволяет выделить ведущую идентификационную формулу: «Я счастлив!».