ДОКУМЕНТ КАК ТЕКСТ КУЛЬТУРЫ. ВЫП. 12

36 Т. 48. С. 47) К ощущению счастья, понимаемому как спокойствие и стабильность, добавляется чувство страха. Это боязнь за то, что счастье закончится, что оно завершится вместе с жизнью. Толстой хочет быть счастливым всегда, вечно! 1 марта 1861 года Толстой пишет: «Мы недавно почувствовали, что страшно наше счастье. Смерть и всё кончено. Неужели кончено? Бог. Мы молились. Мне хотелось чувствовать, что счастье это не случай, а Моё». (Толстой. Т. 48.с. 52) К Толстому наконец-то приходит чувство самоуважения. Происходит духовное взросление. Семейное счастье стало своеобразной встряской, терапией от хандры: «Пропасть мыслей, так и хочется писать. Я вырос ужасно большой. …Как не сделаться старым. … Я всегда буду её любить». (30 декабря 1861. Толстой. Т. 48. С. 47). «Как мне всё ясно теперь. Это было увлеченье молодости – фарсерство почти, которое я не могу продолжать, выросши большой. Всё она. Она не знает и не поймёт, как она преобразовывает меня, без сравнения больше, чем я её. Только не сознательно. Сознательно и я и она бессильны. (23 января 1863. Толстой. Т. 48. с. 51). Новое ощущение себя счастливым человеком тем не менее не даёт ему права уйти от принципа постоянного самосовершенствования. Он задумывается над тем, заслужено ли им полученное счастье. «Я всё тот же. Так же недоволен часто собой и так же твёрдо верю в себя и жду от себя… Ещё бы я не был счастлив! Все условия счастия совпали для меня. Одного часто мне недостаёт (всё это время) – сознания, что я сделал всё, что должен был для того, чтобы вполне наслаждаться тем, что мне дано, и отдать другим, всему, своим трудом за то, что они мне дали». (8 января 1863. Толстой. Т. 48. С. 49). Ещё одним следствием счастливого брака Толстой определяет изменение отношения к другим людям: «Главная перемена во мне за это время, что я начинаю любить слегка людей». (15 января 1863 Толстой. Т. 48. С. 50). Толстой осуждает себя за недоброе отношение к людям. «Резун лгал, я взбесился и по мерзкой привычке сказал: высечь. Я ждал, что он придёт. Послал остановить, его не догнали. Буду просить прощения. Никогда не буду выговаривать, как после 2-х часов (27 ноября. 1858. Толстой. Т. 48. С. 18). «Вчера не помог старушке телятинской. Празднословил с Василием Ивановичем. – Тщеславился мыслью и горячился с Соней. – Нынче сердился на Алексея и старосту за то, что дурно окопали яблони». (5 мая 1878. Толстой. Т. 48, с. 69). Семейная жизнь, духовное родство с женой повлияли на особенности ведения дневника. Он становится формой коммуникации с Софьей Андреевной. «Где я, тот я, которого я сам любил и знал, который выйдет иногда наружу весь и меня самого радует и пугает. Я маленький и ничтожный. И я такой с тех пор, пока женился на женщине, которую люблю. Всё писанное в этой книжке почти враньё – фальшь. Мысль, что она и тут читает из-за плеча, уменьшает и портит мою правду. …Я игрок и пьяница. Я в запое хозяйства погубил невозвратимые 9 месяцев, которые могли бы быть