Университет XXI века: научное измерение

«Университет XXI века: научное измерение» – 2021 204 Конечно, полномочия хозяйственников ограничивались как в распределе- нии фонда заработной платы, так и расходования «фонда директора». Партий- ный контроль, видоизменявшийся в течение тридцатых годов, также нисколько не ослабевал. Однако логика решения производственных задач, в конечном счете, заставляла воспроизводить те социальные практики, которые отвечали принципу взаимности. И важной частью этого компромисса становился рост воз- можностей хозяйственной элиты, в том числе, ее непосредственное включение в формирующуюся в горниле индустриализации партийно-хозяйственную иерархию. Так, уже в 1936–1937 гг. рабочие от станка составляли менее трети от новых членов партии, а после восемнадцатого съезда – с 1939 по 1941 гг. – и менее четверти. И если в 1927 г. в партии был всего 751 коммунист с высшим техническим образованием, то в 1937 г. коммунистов с высшим техническим об- разованием было 47 тысяч и еще 41 тысяча техников, имеющих среднее техни- ческое образование [11, с. 6]. Разъясняя суть социального сдвига, Сталин подверг на XVIII съезде ВКП (б) критике и осмеянию тех, кто не понимал значение новой социалистической интеллигенции. Немаловажно было и то, что наиболее значимая для власти часть советской интеллигенции – хозяйственники – получила конкретный инструмент, обеспечи- вающий ее экономическое благополучие. С 1939 г. в наиболее существенных от- раслях экономики вводилось прогрессивное премирование директоров и веду- щих специалистов, исходя из цифр выполнения плана. В угольной промышлен- ности, например, каждый процент сверх планового задания оборачивался 4-х процентной надбавкой к их жалованию. В металлургии премии для руководства рассчитывались прогрессивно. Если выпуск чугуна превышал плановый на 5 %, его месячный заработок вырастал на 10 % за каждый процент сверх плана. При превышении плана на 10 %, премия за каждый процент перевыполнения увели- чивалась до 15 % месячного заработка и т. д. Кроме того, в угледобыче за каждый процент сокращения реальных издержек ниже запланированной стоимости, ру- ководители получали премию в 15 % от месячного заработка, а в металлургиче- ской промышленности соответственно – 10 % [16, p. 94–95]. Нередко случалось так, что общие годовые выплаты премиальных руководителям и инженерам рав- нялись и даже превосходили ежегодный заработок. Впрочем, и безотносительно важности отрасли и процента выполнения пла- новых заданий, руководители промышленных предприятий умели обеспечить свои потребности. К примеру, на 1936 г. по директорскому фонду Тульского за- вода НКПС планировалось расходовать 1.377 тыс. рублей, включая 317 тыс. на нужды детских яслей. В ходе чисток 1937 г. обнаружилась «антигосударственная практика» расходования этих средств: «на комсоставское питание» было израс- ходовано свыше 86 тысяч рублей, тогда как на ясли – пять тысяч. Премии началь- нику планово-производственного отдела в 1936 г. составили: в марте – 1000 руб., в июне – 2000 руб., в августе – 1500 руб., в октябре – 2000 руб. Поощрение же рабочих было существенно меньше. Литейщик Тихонов получил в один из меся- цев 9 руб. 23 коп., формовщик Моськин – 20 руб. и т. д. [5, л. 65]. Отсюда по- нятно, почему часть рабочих, включалась в критику начальства в ходе вала ре- прессий. Однако, можно согласиться с Ш. Фитцпатрик, что в этой критике были